Легонько пинаешьего коленом:

- Пошевеливайся,что ли! Нам ещев студию, междупрочим, и ребятаждут наверняка!

- Не сахарные,не растают.

Театральновздыхаешь ижалостливосмотришь намать:

- Слушай, ну вкого он у настакой упрямый,а? Может, тебеего подкинули?

Она смеется,и ее глаза –такие же светлые,как твои – влажноблестят. Онане видела васуже несколькомесяцев: то выв работе, то вразъездах, иочень соскучилась.Несмотря нато, что и тебе,и Сашке перевалилоза тридцатник,для нее вы ещетакие же мальчишки,какими былив детстве –озорные хулиганы,доводившиедо слез учителей.И она все также беспокоитсяо вас: звонит,обижается, есливы долго неприезжаете.Чем старшестановишься,тем остреесознаешь, каксильно любишь.Мама, брат, Сережка– твоя семья,и больше тыникого не пускаешьв свой маленькиймир, тебе большеникто не нужен.

- Ты вечеромдомой или кКате? – спрашиваешь,когда дверьподъездазахлопываетсяза тобой. Дождь,холодный ветер,туман. Осень.Поднимаешьворотник курткиповыше, но всеравно ощущаешьледяное покалываниечерез одежду.От холода? Илиот ожиданияответа?

- Хотелось быпровести вечерс ней. Я не знаю,даже не звонилей пока что.

- Мы в городеуже почти неделю,- ты пытаешьсяпридать голосуудивленность,но помимо волипрорываютсяосторожныенотки предвкушения.Катя тебе никогдане нравилась.Слишком онастервознаядля твоегобрата.

- Ну… - Сашкаковыряет ботинкомземлю и не поднимаетголову. – Такполучается…

Киваешь, идешьк машине. Словане нужны. Тыбез того знаешьвсе комплексыбрата: он стесняетсясвоего невысокогороста, дислексии,он ненавидитфотографироваться,потому чтоплохо получаетсяна снимках, нелюбит быть вцентре вниманияи его бесит,если девушкипытаются«пропиариться»за его счет.Впрочем, последнегоопасаешьсяты сам, поэтомуне заводишьподружек. Последняядевушка, с которойты спал, быласлучайнаяискательницаприключений– то ли немка,то ли скандинавка,приехавшаяв столицу Россиина учебу. Выпознакомилисьв клубе, провеливместе вечер,а потом захотелипродолжитьего в болееинтимной обстановке.Если бы ты небыл тогда подкайфом, ты низа что не потащилбы незнакомуюдевицу к себедомой, ни зачто не стал бырассказывать себе лишнего.Но кто могпредположить,что эта длинноногаябелокураянимфа, едваизъяснявшаясяпо-русски, наследующее утрорастрезвонитвсем и вся проночь с солистомZipp, про то,что он до сихпор спит сосветом, иногдане прочь покуритьтравку илизакинутьсяпарой «волшебныхтаблеток».Вспоминатьтошно последствиятой ночи – менеджербыла в такойярости, чтоорала минутсорок не останавливаясь.Вы с ребятамиеще прикалывались,какой у нееобъем легких.На самом деле,повода дляшуток не было,и ты это прекраснопонимал. Послеряда публикацийхотелось зарытьсяголовой в песок,как страус.Ладно, пережили…Шесть месяцевни случайныхсвязей, нипостоянных.Ни одна нормальнаядевушка нестанет терпетьтакой образжизни, какойведете вы –постоянно начемоданах,постоянно впути. А вот Сашкакак-то ухитряетсясовмещать –они встречаютсяс Катеринойуже месяца два.Правда, еслиподсчитать,сколько разони действительновиделись, едванаскребетсянеделя. Но этоневажно. Покрайней мере,для брата. Ведьон сам недавносказал, что уних «все серьезно».

Сказал, не глядятебе в глаза.

А ты отвернулся.И пожелал емусчастья.

Ты же действительножелаешь своемубрату счастья.И кто виноват,что ты не считаешь,что Катя можетсделать егосчастливым?

А кто может?

В студии накурено.Забавно: тылюбишь кальян,можешь составитькомпанию Артему– забить с нимкосячок, но невыносишь запахасигарет. Этоне раз служилопричиной ссормежду тобойи братом – Сашкадымит как паровоз.

Темка лежитна диване, жаднозатягиваясь.А Рыжик треплетсяпо телефону:

- Я не знаю, когда.Может быть,завтра… Нет,не сегодня.Отдохнуть хочу.Сейчас репетироватьбудем… Ага,нас Ромка тутпродержит доночи… Зверьтакой! Так чтодавай до завтра,созвонимся…

Сашка фыркаети выразительносмотрит натебя:

- Теперь ясно,что о тебе думаютодногруппники?