Пожилая и согбенная годами и заботами женщина, за подол которой держалось три с подозрением глядевших на северного гиганта и его спутницу, внучки и ещё один младенец имелся у хозяйки на руках, на просьбу Конан посмотрела на глупого варвара так мрачно, что тому пришлось продемонстрировать «поощрительный стимул» – а именно, ещё один золотой. Взор женщины сразу просветлел, и в нём появилась целеустремлённость и азарт. Она резко отступила в дом.

После чего дверь в избушку захлопнулась, очевидно, чтоб не позволить многочисленному потомству разбежаться по вечерним улицам, и внутри начались странные шумы.

Конан, развернувшийся спиной к двери, и оглядывавший нарочито небрежным взором лес, из которого они вышли, говорил вполголоса, как бы самому себе, комментируя грохот и визги:

– Вот сейчас она кладёт младенца в колыбель. Заставляет старшую внучку качать его там. Орёт на остальных – чтоб отошли и не мешали. Подбирает с пола и возвращает на место крышку от печи, которую кто-то из детей уронил. Так. Ага. Загоняет всех на печь, чтоб не болтались под ногами. А-а, теперь открывает крышку огромного сундука.

А теперь ничего не слышно. Поскольку женщина, похоже, перебирает имеющиеся там вещи. Доставшиеся ей и её детям и внукам от поколений и поколений предков. Да что я тебе объясняю – как будто ты сама так же не жила!

– Жила. – Найда помрачнела, – Жила. И сейчас, если честно, боюсь представить, что придётся снова так жить. Словно скучный серый сон. Тусклый и унылый.

– Ну, знаешь, всё-таки, жить, хоть и «так», куда лучше, чем умереть от руки какой-нибудь «любящей» сестры!

– Оно, конечно, верно… Да только сейчас, когда там осталась одна Ханна, это могло бы быть куда проще. И безопасней. Ведь одну дочь контролировать легче, чем восемь!

Ответить Конан не успел, потому что дверь избы открылась, и женщина вынесла платье.

Насколько Конан мог судить, оно вполне должно было подойти Найде по размеру. Единственное, что его напрягало – расшитые кружевами, бисером и вышивкой ворот, и манжеты рукавов. Да и материя выгорела от времени, и вместо ярко-синего платье было бледно-голубым. Конан буркнул:

– Это – свадебное, что ли?

Женщина кивнула, всё ещё с некоторым подозрением глядя на наспех перевязанного северного гиганта с огромным мечом и хрупкую девушку в разорванном и укороченном платье, прятавшуюся у него за спиной.

Но Конан не стал подогревать подозрения хозяйки. Обернувшись, спросил Найду:

– Подойдёт?

Та еле слышно кивнула:

– Да.

Киммериец без лишних слов передал золотой женщине, сразу запустившей в него жёлтый и кривоватый зуб. Проверке качества монеты это, однако, не помешало. И вот уже платье перекочевало в руки варвара. Он кивнул:

– Спасибо.

Женщина, так ничего и не сказавшая, хотя Конан видел, что она по зингарски понимает отлично, кивнула. После чего снова закрыла дверь. Шум и визг продолжились.

Конан передал довольно тяжёлое платье Найде: