Один из потерпевших рассказывал, что его заставляли ходить в женском парике и платье и засовывать в себя разные предметы… Другой говорил, как при насилии использовали не только палки, но и веники. Третий — как его били по гениталиям током.
Самое чудовищное случилось с 25-летним сиротой (угодил за решетку за кражу лошади): во время пыток в СИЗО № 1 использовали включенный кипятильник, который взорвался внутри его тела.
Первое уголовное дело по факту пыток было возбуждено 1 февраля 2021 года. А потом было еще 17 (!) дел, которые в итоге объединили в одно. Число потерпевших приблизилось к трем десяткам, и это не конечная цифра. По мнению правозащитников, которые с самого начала занимались расследованием этой жуткой истории, потерпевших около 200.
Проблема в том, что больше половины из них еще за решеткой, причем в тех же местах, где их пытали и насиловали. Было бы наивно полагать, что они решатся дать показания в то время, как никаких гарантий их безопасности нет. Нашу давнюю просьбу — вывозить всех потерпевших заключенных в другие регионы — законодатель пока не закрепил в соответствующих нормативных актах.
И тем не менее после того, как на основе показаний Покусаева были арестованы двое сотрудников — начальник дневной смены отдела режима и надзора Луковский и его заместитель Бароян, — стали появляться те, кто готов говорить. 24 марта 2022 года дал показания Сергей Зырянов, который все еще в СИЗО № 6.
Зырянова обвинили в том, что это он якобы бросил камень в генерала Сагалакова. Страшная ирония в том, что не меньше 10 человек признались, что бросили этот камень. Прямо камнепад какой-то! Можно себе представить, как были получены показания.
Впрочем, вот рассказ Зырянова:
«11 апреля 2020 года нас завели в каптерку. Полуползком, голова в пол, страшно было смотреть по сторонам. Разработчики материли нас, заставляли писать про ИК № 15. Принесли кабель. Я понял, что нас будут пытать током. Кидали его на спины. От этих ударов (током) трясло.
Потом С. дал бумажку с фамилиями, с кем надо поработать. Там было написано, что я кинул камень в генерала. Я говорил, что это не я. С. и Ц. сделали веревки из простыней. В позе лодочки зафиксировали руки с ногами. Били кабелем и палками по пяткам. Бил С., а Б. все это время стоял рядом, пинал меня, ногой поворачивал голову, чтобы проверить, в сознании ли я. Все это время он щелкал семечки и плевал на меня шелуху.
Потом С. намотал мне кабель на шею и начал орать, что это я осознанно кинул камень в генерала. Я уже задыхался и согласился: "Давай напишу". Меня продолжили бить С. и Ц., а Б. так и стоял у окна и иногда пинал меня, лежачего и связанного. И продолжал щелкать и плевать в меня семечки».
В этом заявлении есть эпизоды, которые мы по этическим соображениям не стали публиковать.
За последние годы я не раз беседовала с жертвами пыток. У людей, которые прошли через них, есть одна особенность: во время воспоминаний они как будто «зависают», при этом взгляд становится стеклянным. Это особенность, свойственная всем, вне зависимости от возраста, социального статуса и образования. В процессе разговора Денис Покусаев вел себя именно так.
— Вы отбывали наказание в той самой ангарской ИК-15, ставшей известной на всю страну из-за беспорядков?
— Да, я был осужден в 2019 году за мошенничество и в декабре попал в колонию в Ангарске.
— Что она из себя представляла до бунта?
— Да обычная колония, не пыточная. Я добросовестно работал на «промке» — то в вагоностроительном цеху, то на свиноферме. Выплачивал иск. Родственники приезжали на свидания. Месяца за три до бунта нам сообщили, что скоро придет новый начальник управления ФСИН Сагалаков и все поменяется. Типа, будьте готовы ко всему. «Кому остался большой срок, крепитесь и терпите». Так было сказано. Накануне приезда Сагалакова начальник колонии Верещак нам, работникам «промки», говорил, что с Сагалаковым ни в коем случае не надо разговаривать. Ну а потом случился бунт.
— Кому он был нужен?
— Мое личное мнение: тем, кто хотел скрыть нарушения, которые были в колонии. Я смотрел потом перечень оборудования и вещей, которые якобы сгорели. Многого из того, что в списке, в действительности вообще не было в колонии.
Я даже сейчас боюсь вам наговорить лишнего. У меня семья, так что есть повод опасаться.
Из досье