Все взвесив, оглядела маленькую комнатушку: блеклый осветительный кристалл на дверью, создающий полумрак, металлическая койка с видавшим виды матрасом и дырка в углу, из которой отвратно воняло, не оставляя сомнений о назначении углубления. “Пару часов можно и постоять”, – подумала и облокотилась о холодный камень.

На койку я уселась, когда неожиданно у двери откинулось металлическое окошко, и мужик бандитской наружности сунул тарелку с непонятной баландой. Зыркнул злобно, одним взглядом заставляя взять еду. Тут же лязгнул металл, отрезая меня от коридора.

Несмотря на давно мучающий голод, есть похлебку было невозможно. Что ж, очень впечатляющая угроза для среднестатистического преподавателя. Можно сказать, что я прониклась, пора выпускать, господин ректор. Но ко мне так никто и не пришел до самого утра. Спать на тонком матрасе без одеяла и подушки было тяжко. Такие, совсем спартанские, условия были в моей жизни очень давно. Долго ворочалась с боку на бок, то пыталась подложить пиджак под голову, то накрыться. Потом и вовсе предалась отчаянным мыслям, что Табурет не пошутил и не блефует совсем. Все серьезно.

Пришедший к измученной мне сон был почти сразу же прерван дребезгом затвора и стуком новой тарелки. С той стороны даже любезно пояснили “Завтрак!”.

– Когда будут проведены следственные действия? – подлетела к двери, не позволяя вновь отрезать меня от разносчика еды.

– Слышь, малая! Руки убрала, пока тебе их в обратную сторону не загнули! – мужик резко дернул цепочку, чуть не раздробив мне пальцы.

Хорошо хоть успела подхватить кружку с водой и миску. Перспектива голодать не вдохновляла. Это сначала кажется, что лучше сдохнуть, чем есть помои… но через пару-тройку дней они становятся почти изысканным кушаньем. Поймав себя на таких унылых воспоминаниях, я вдруг поняла, что жду самого худшего. Похоже, что у Муреса и правда принцип табурета – ты либо сидишь, либо нет. И плевать дарх хотел на мой профессионализм, похоже, придерживаясь позиции: хороший специалист тот, который делает “опля” по первому приказу и без размышлений. Всех остальных можно и на плаху отправить через эшафот, ну или как фантазия подскажет.

Пора было придумывать, как выбираться из этого беспросветного гномьего туннеля. В любом случае, мне полагался бесплатный адвокат, также надо детально проанализировать все доказательства, которые есть у следователя. Если дела мои будут совсем плохи, придется связаться с семьей. Долгие раздумья о моем преступлении, а также знания, полученные в Спецтьме в области дознания, помогли найти пару дырок в обвинении, на которых можно построить достаточно убедительную защиту.

Обнадеживающие мысли прервал очередной лязг металла, но на этот раз дверь открылась целиком. На пороге стояло несколько стражей с боевыми плетениями наготове:

– Заключенная Сатор! Лицом к стене, ладони сомкнуть! – пробасил, видимо, старший отряда с густыми усами.

У каменной кладки я оказалась в два прыжка, сразу подняв руки вверх. Методы тюремщиков известны были всем, так что нервировать их лишний раз не стоило. Да и глупо сопротивляться, можно только сильнее ухудшить свое и так незавидное положение. На меня отработанным движением надели кандалы и повели по замызганному обветшалому подземелью. Долго идти не пришлось. Вскоре мы оказались перед решеткой, которая по совместительству была дверью и вела в маленькую переговорную комнату. Там за металлическим столиком уже сидел плюгавый мужичок и безразлично что-то писал.

Меня толкнули вперед и усадили на окованный металлом табурет, приковав к нему цепью. Какая ирония, я бы даже сочла ее потрясающей аллегорией, при других обстоятельствах. А сейчас разглядывала уродливые кривые пальцы моего адвоката, которыми он болезненно дергал, заполняя документы. Мужик был без формы, одет в простой серый костюм, так что в его профессии сомневаться не приходилось.

– Приветствую, госпожа Сатор, – сухо и безразлично, не поднимая головы, пробубнил защитничек, – хотите ли составить завещание на распоряжение вашим имуществом, если таковое имеется?

– В смысле? – я даже не поняла, что он сказал.

То есть… отказывалась осознавать. Нет, нет, нет… Это все очень жестокая шутка капитана Муреса. Просто потому, что это не может быть правдой. Должно быть следствие и суд. Они не могут вот так…

– В том смысле, госпожа Сатор, что завтра с утра у вас казнь за преступление пятого порядка, – менторский тон мужичка нелепым эхом разнесся по переговорной, – меня зовут Ваджерт Толокан, как адвокат, я занимаюсь составлением вашей последней воли.

– Скажите ректору, что я согласна! – кажется это было отчаяние.

– Звучит откровенно странно. Но что бы вы ни имели в виду, на посылках работать не мое, – душеприказчик отвечал спокойно, будто с сумасшедшей разговаривал, – ко всему прочему, ваше дело засекречено и связываться вам с кем бы то ни было запрещено.

– А с родителями?

В этот момент я, наконец, осознала, что все серьезно и куда как хуже, чем могла предположить. Меня судят за военное преступление по законам этих ведомств. Моей семье даже не доложат, а если кто-то вздумает искать… Окажусь навечно пропавшей без вести или того хуже, жертвой какого-нибудь маньяка. Руки моментально похолодели, спина взмокла, и меня начало мелко трясти.