Я думаю – надеюсь – что он сейчас меня поцелует, но он только смотрит. По-настоящему, вглубь, прямо в глаза.

У него такой напряженный взгляд, что я вынуждена отвернуться.

– Ну, пойдем, – прошу я, сжимая его руку.

– Что? Куда?

Судя по всему, я его озадачила. Улыбаюсь, чтобы он больше не хмурился.

– Давай, – настаиваю я, тяну его в середину луга.

– По-моему, здесь положено ходить по дорожкам.

– Да все хорошо, – возражаю я, – не дури. – И вот мы на середине луга, и я тяну его вниз. Мы ложимся среди цветов, так что нас совсем не видно.

– Эмили, – говорит Адам таким тоном, каким говорила бы мама.

– Расслабься, – отзываюсь я, – нас никто не видит.

– Я знаю, но…

– Поцелуй меня.

– Что?

– Целуй.

Адам сглатывает. Закрывает глаза. А потом наконец целует, очень робко, настороженно, но это самое прекрасное, что я когда-либо пробовала.

Я открываю глаза, Адам тоже смотрит.

– Надо уйти куда-нибудь, – заявляет он.

– Уйти?

Он мрачнеет. Я думаю, что он чувствует себя примерно так же, как и я – его беспокоит, что нам двоим придется прятаться.

Я пытаюсь поцеловать его еще раз, но он отстраняется.