«Последний!» — вспышкой отозвалось в голове у Климова в тот момент, когда наследие Кровавого Топора, описав в воздухе кривую, пробило окольчу-женный бок Великана и пригвоздило его к висевшему позади длинному, похожему на огромную перевернутую каплю крови червленому щиту средневекового русского воина. Рука врага повисла, но пальцы так и не выпустили кольта.

— Пойдем скорее отсюда! — Славик схватил Сашу за руку. Тот сделал неуверенный шаг и схватился за левое плечо. — Ты ранен?!

— Чушь… — Климов посмотрел на красную от крови ладонь и поморщился. — До свадьбы заживет.

— Я же говорил, что ты победишь его! Я же говорил! Пойдем скорее, а то кто-нибудь увидит и нам придется отвечать…

«Этому малому в предусмотрительности не откажешь, — мысленно усмехнулся Климов. — Если бы я, парень, был таким же умным до, как ты после…»

— Постой, надо помочь сторожу, — произнес Александр вслух, отыскивая взглядом незадачливого пьянчугу.

— Он не там… Он вон где, — Славик показал пальцем в угол, в котором висели пустые сабельные ножны, и, отправляясь туда вслед за Сашей, сказал, озираясь на мертвого Великана: — А если он выстрелит?

— Не выстрелит, он мертвый.

— А вдруг нет?

— У него было всего три патрона.

— А вдруг он наврал?

Саша не ответил, вдвоем с мальчиком они подняли старичка сторожа и прислонили к стене. Тот замычал, открыл рот, из которого на спасателей пахнуло перегаром. Старик прохрипел что-то вроде: «Я м-ля» и, приподняв голову, уронил ее на грудь. Доблестный страж музея был более пьян, чем мертв.

— Урод… — сердито бросил Климов, которому вдруг стало жаль потраченных сил. — Урод, — повторил он и неожиданно засмеялся. — Каз-зел старый! Да разве такого бутылкой убьешь? Проспится и не вспомнит, а вспомнит — только и пожалеет, что из той бутылки ему ни капли в рот не попало.

Смеясь, Саша поднялся, бросил последний взгляд на сторожа и, уже поворачиваясь, чтобы уходить, услышал за спиной щелчок.

— Смеется тот, кто смеется последним, — с трудом шевеля окровавленными губами, розой на снегу алевшими на мертвенно бледном лице, проговорил пригвожденный к щиту Илья и дрожащей рукой поднял револьвер.

Климов сделал шаг вперед и немного в сторону, закрывая мальчика.

— Стой!!! — завопил кто-то, врываясь в церковь. — Не двигаться! Бросить ору…!

Великан застонал, палец его царапнул курок.

Загремели выстрелы. Три, четыре, может быть, пять. Револьвер, а следом и секира упали на пол. Тело Ильи задергалось и, отделившись от щита, рухнуло, накрыв собой кольт. Валентин, отбросив мыском ботинка безжизненное тело убийцы, нагнулся и поднял револьвер.

Майор убрал ТТ и, взяв кольт обеими руками, осторожно опустил боек и нажал на экстрактор. Гильзы одна за другой с тихим звоном посыпались на пол, подскакивая над ним и снова падая на камни. Все они, кроме одной, были пусты. Валентин бросил кольт на труп Иванова, так и не успевшего сделать последний выстрел.