Мои собеседники переглянулись. Генерал, кряхтя, встал из-за стола и отправился за ширму. Я бросил непонимающий взгляд на графа, но тот молча покачал головой.

Квор вернулся обратно спустя пару минут. В руках у него была чернильница, перо и лист плотной бумаги.

Он выложил передо мной все это добро и оказался рядом. На меня дохнул запах дорого вина, а мой собеседник, уперевшись левой рукой на столешницу, вывел на листе одно единственное слово:

«Братство?»

После чего генерал отодвинулся и получил от меня удивленный взгляд. Не прошло и пары секунд, как я кивнул. Меня стеганул взгляд отца Лорты, в нем я видел возмущение.

— Господа, — поднял руки вверх. — я так понял, что произошло недопонимание. Вижу, что господин Квор в курсе происходящего.

Бросив короткий взгляд на него, отметил, что военный кивнул. Что ж.

Я взял перо и начал выводить новое предложение. После того, как закончил, оба склонились над листом.

«Моя семья в заложниках.»

Подняв взгляд, увидел праведный гнев на лицах присутствующих. Генерал так вообще покраснел, словно помидор. Однако спустя пару минут все пришло в норму. Граф глубоко задумался, положив руку на подбородок, а военный просто начал вышагивать по шатру.

— Может просто отправить воинов? — выдал Кипар.

— Да я вот тоже думаю про гвардию. — поддержал его Квор.

— Стоп! — я встал и посмотрел внимательно на обоих. — Ничего делать не нужно. С этим я сам разберусь.

Мужчины переглянулись и отец Лорты пошел ко мне. Медленно, неторопливо, словно боялся спугнуть буйного пациента.

— Хит, — пропел он елейно. — ты же понимаешь, что никто тебя не отпустит, пока вопрос не будет решен.

— Месяц! — поднял я руки вверх. — Дайте мне месяц. Я уверен, что справлюсь.

— Ну-ну. — скептически прокомментировал мое заявление Квор.

Они снова переглянулись и граф оставил попытки приблизиться, вернувшись на свое место. Все люди взрослые, все всё понимают.

Вино легко шумело в голове и именно поэтому я не услышал, как к шатру кто-то прибежал, только тогда заметил, когда воин, гремя снаряжением, как повар кастрюлями, вошел в шатер.

Мужчине было уже около сорока лет. Бывалый вояка. Об этом говорила его осанка, свернутый набок нос и цепкие голубые глаза, что будто смотрели в душу.