— Юль, прекрати. Лучше накрой на стол. Дай полежать спокойно.

Голоса смолкли. Я вздохнул. Из ванны вылезать не хотелось. Вот совсем. Я лежал, задрав чересчур длинные ноги на плитку стены, смотрел на потолок и курил. Вообще, дымить в ванной — идея отвратительная, никому не советую. Хорошая вытяжка редко где есть, а значит, ты сам себя запираешь в теплом влажном и тесном пространстве с большим количеством выдохнутого дыма. Глаза режет, дышать трудно. Кстати да, вытяжка… может, попробовать удрать?

Нет, ну на самом-то деле?

Чего еще можно ожидать от этой жизни? Что Кладышева — инопланетянин, повернутый на сексе и психологии человеческого вида? А Янлинь тайный агент правительства? Ну да, и баба Цао в качестве связного между разведками СССР и КНР, все сходится. Не зря же у самой Стены всё это выстроено, ага. А Викусик большой человекоподобный робот со встроенным детектором правды… По кому еще пройтись? По Паше? Не, Паша нормальный. Если не считать его противоестественных отношений с феями.

Устал…

Я не герой, уважаемая публика. Не воин. Не гений. Не миллиардер и не филантроп, за вот это вот особенно больно. Я, черт возьми, даже не талантливый двадцатилетний парень на службе у гэбистов, а старый уставший человек, которому просто хочется тихой спокойной жизни на следующие девятьсот лет. Да, кстати, это правда, жить буду долго, если не убьют и не затрахают, товарищ Молоко свидетель. Но очевидно — что несчастливо.

— Выходи! — в дверь задолбили, — Выходи, подлый трус!

— Оставь меня, старушка… — пробурчал я в ответ.

Ну да, тщетно гонять ту, которая может просунуть голову сквозь нетолстую материю.

— Накурииил…! — обвинительно застонала просунувшая Палатенцо, — В нашем доме накурил!

— Тут и так всё прокурено, — отбрехался я, — И мертво. Нежилое нифига помещение. Вот какого лешего ты сюда не моталась порядок поддерживать, а? Бессовестная?

— Чтобы я, народная артистка СССР, знаменитость… — тут же начала надуваться Юлька, изображая из себя оскорбленную невинность.

— Вот завтра товарищ майор уедет работать, а мы устроим генеральную уборку, поняла? — мстительно пробурчал я, выволакиваясь из почти остывшей воды.

— Ты только при маме такое не скаж…

— Я всё слышала! — торжествующе-веселый голос Неллы Аркадьевны громыхнул по всей квартире.

Хех, завтрашние труды такого точно стоят. Впервые услышать смех в голосе этого титана… неужто я дожил?

— Мама смеется, — озадаченно пробормотала и Юлька, роняя полотенце из рук, — Давно не слышала.

— Мы далеко не то, о чем всю жизнь мечтали. И далеко не те, какими быть могли, — стихами пробурчал я, нагибаясь сквозь Палатенцо за полотенцем, — Миры и судьбы тщетно к нам взывали. Но кто услышит? Уши-то в пыли.

— Начал хорошо, а кончил за упокой… — вздохнула девушка, — Но смысл чувствую. Автора не узнала.

— Автор — я, — важно ответил я, вытираясь, — Речь о рефлексии, понимаешь? О нарушенном балансе между выживанием и жизнью, о дилемме утрачиваемой в угоду обществу юности, о страхе утраты себя в процессе познания неписанных законов общества и его социальных лифтов…