— Что? — воскликнул Портер. — За что? Я же ничего не сделал! Это чистая подстава!
— У него нет выбора, Терри, — спокойно и рассудительно сказал Аллен. — Ты же сам понимаешь.
Портер оглядел присутствующих. Из всех четверых лишь Джарвис не избегал его взгляда. Некоторое время Портер не сводил с него глаз и затем повернулся к Хейлсу:
— Скажите начистоту, сэр: плохи мои дела?
Высокий человек в чине главного детектива-инспектора посмотрел ему прямо в глаза, прежде чем ответить:
— Плохи, Терри. Так плохи, что хуже некуда.
Аллен дождался, пока Терри Портер покинет кабинет, после чего встал и приблизился к окну.
В кабинете повисло неловкое молчание, нарушаемое лишь скрипом пера: детектив-сержант Джеффри записывал какие-то сведения, выяснившиеся из разговора с Терри Портером.
— И каким же будет следующий шаг, Колин? — спросил он.
Хейлс, вздохнув, опустился в кресло:
— Все зависит от того, как поведут себя свидетели на очной ставке и последующих допросах. Но вы же знаете этот народ: они будут держаться до последнего — еще бы, такая возможность — засудить полицейского. И в таком случае…
— Что? — отрывисто спросил Аллен, оборачиваясь.
— В таком случае мы ничего не сможем сделать. — Почесав задумчиво нос, он искоса посмотрел на Джарвиса. — Тем более, когда замешана пресса, информацию не прикроешь. Итальянцы потребуют его выдачи.
Джарвис сердито замотал головой:
— Но этих четверых мы знаем как облупленных…
— Не будьте так наивны, — осадил его Хейлс. — В суде это не сработает. Во время процесса это будут независимые заявления от четырех разных лиц, в разных участках, на разных концах страны. А то, что эти люди из одной компании — безразлично в высшей степени. В конце концов, они там и оказались потому, что приехали «болеть» за свою команду. Патриоты, как ни верти. Так что это будет даже им в плюс на судебном процессе. И поди докажи, что они умышленно оговаривают полицейского. Судья не настолько хорошо знает, что за личность Эванс, оттого ему будет трудно проникнуться вашей убежденностью.
Он снова посмотрел на Джарвиса — участливо и в то же время осуждающе:
— Инспектор, операция была не продумана и с самого начала обречена.
Аллен сердито развернулся:
— Теперь еще всех собак на нас повесьте…