Сьюзен прошла 507-ю, затем 505-ю палату. Увидев дверь 503-й, она порылась в наборе и нашла подкожную иглу двадцать первого номера в ярко-желтой упаковке. Именно с этой иглой ставили те капельницы, которые она видела. Она потрогала внушительные постоянные катетеры, но решила на первый раз свести экспериментирование к минимуму.
"Палата 503" – было выведено по трафарету на слегка приоткрытой двери. Сьюзен не знала, следует ли ей стучаться или нужно сразу входить. Невольно оглядевшись по сторонам и убедившись, что ее никто не видит, она постучалась.
– Войдите, – произнес голос изнутри.
Сьюзен ногой отворила дверь, так как в левой руке она сжимала лоток, а в правой держала флакон с раствором декстрозы. Представляя себе дряхлого больного старика, она вошла в палату. Палата была типичной для Мемориала – маленькая, старая, с полом, выложенным листами линолеума. Занавесок на окнах не было. Двадцать раз перекрашенная батарея виднелась в углу.
Но, вопреки ожиданиям, пациент оказался не старым и не беспомощным. На больничной койке устроился вполне молодой и здоровый на вид человек. Сьюзен мельком подумала, что ему не больше тридцати. На нем была обычная больничная пижама, стянутая на талии поясом. Темные густые волосы были зачесаны с висков и слегка прикрывали уши. Узкое тонкое лицо было загорелым, несмотря на зимнее время года. Ноздри узкого носа были напряженно расширены, как будто при дыхании он только вдыхал воздух, забывая делать выдох. Он выглядел спортсменом в хорошей физической форме. Больной сидел на кровати, обхватив мускулистыми руками подтянутые к груди колени. Его руки нервно сжимались. Сьюзен, сквозь тонкий слой наигранного спокойствия, сразу почувствовала тревожное состояние больного.
– Не робейте, входите. А то я чувствую себя, как в тюрьме, – коротко улыбнулся Берман, словно приглашая посетителя сломать напряжение предоперационного ожидания.
Сьюзен вошла и закрыла дверь, позволив себе лишь один взгляд на больного вместе с ответной улыбкой. Она положила лоток в ногах кровати и повесила флакон на стояк для капельницы, расположенный у изголовья. Старательно избегая глаз Бермана, она подумала: "Господи, ну почему он такой молодой, здоровый и в полном сознании! Уж лучше бы мне попался полоумный столетний старец!"
– Опять уколы! – воскликнул Берман с преувеличенным ужасом.
– Боюсь, что да, – ответила Сьюзен, сдирая упаковку с трубок и подсоединяя их к флакону, давая раствору заполнить емкость до вентиля. Сделав это, она взглянула на Бермана и обнаружила, что он внимательно разглядывает ее.
– Вы врач? – спросил Берман с сомнением в голосе.
Сьюзен помолчала, продолжая смотреть прямо в глубокие карие глаза Бермана и мысленно перебирая варианты ответа. Она не была врачом, это очевидно. Что же сказать? Как бы ей хотелось ответить утвердительно, но она была реалистом и сейчас сомневалась, что вообще наступит когда-нибудь момент, когда она с ответственностью скажет, что она доктор.
– Нет, – наконец сказала Сьюзен, переводя взгляд на подкожную иглу двадцать первого номера. Ситуация не прибавляла ей уверенности, и она подумала, что это чувство передастся Берману и усилит его беспокойство. – Я всего лишь студентка, – добавила она.
Руки Бермана перестали нервно сжиматься.
– Вам совсем не нужно оправдываться, – искренне сказал он. – Просто вы не похожи на врача, даже на будущего врача.
Простодушный комментарий Бермана отпустил туго натянутую струну в душе Сьюзен.
– Как вас зовут? – продолжал Берман, совершенно не замечая эффекта своих слов. Он прищурился, прикрывая глаза от блеска люминесцентной лампы, и наклонился влево, чтобы увидеть карточку с именем на отвороте халата Сьюзен. – Сьюзен Уилер... Доктор Сьюзен Уилер. Звучит очень естественно.
Сьюзен уже поняла, что Берман не хотел ее обидеть как врача, но ничего не ответила. Что-то в поведении Бермана было такое близкое и знакомое ей, но что, она не могла определить, что-то неуловимое, возможно связанное с обаятельной манерой Бермана.
Отчасти для того, чтобы сосредоточиться, отчасти, чтобы перехватить инициативу, Сьюзен занялась капельницей. С деловым видом она обернула резиновый жгут повыше запястья Бермана и туго затянула его. Затем сняла упаковку с иглы и губки, пропитанной спиртом. Глаза Бермана с интересом следили за этими приготовлениями.
– Бог свидетель, я не схожу с ума при виде иглы, – сказал Берман, стараясь поддержать присутствие духа. Он отвернулся и протянул руку Сьюзен.
Сьюзен чувствовала усиливающееся беспокойство Бермана и подумала, что бы тот сказал, если бы узнал, что это ее первая в жизни капельница. Она была уверена, что его сердце ушло бы в пятки, во всяком случае, если бы они поменялись местами, она бы испытала именно это.