Вечером в колхозе, когда наслаждаясь одиночеством и созерцанием звездного неба, курил я перед сном у мангала на дворе своего хозблока, ко мне пристала Васюк. Я тихо про себя матюкнулся, подумав, что наглая баба решилась таки отбить меня у жены, вот и приперлась на ночь глядя влюблядством заниматься. Форму свою армейскую сменила на игривое самопальное платьице из цветастого ситца нашей последней лондонской поставки. Даже что-то вроде прически накрутила на голове.

Она, попросив папироску, присела на скамеечку, дразня голыми коленками, угостилась огоньком и вкрадчиво спросила:

- Дмитрий Дмитриевич, вы так надолго пропали, что мы уже решили, что вы нас бросили. Особенно, когда Тарабрин водил мужиков на лесоповал вместо вас. Где вы всё пропадаете?

- Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, - раздраженно и грубо обрил я ее поползновения, вдавливая окурок в дерн. - Идите спать, товарищ военврач. Для дел есть светлый день.

Ушла врачиха обиженно тверкая задницей. Мне даже показалось, что она, уходя, буркнула себе под нос: "Козёл". Явно в мой адрес. Что впрочем не удивительно: для бабы любой мужик, которого она не смогла превратить в дойного осла - козёл. Ну, и черт с ней, переживет. Гарем мне не нужен. Да и не для любви я ей понадобился, а для статуса в бабской иерархии колхоза. Тьфу...

В Севастополе когда скупались по цивильным универмагам в городе, я подумал, что про народ свой я совсем забыл, а надо было им экзотических фруктов из тропиков привезти полакомиться. А я только пару бутылок рома с собой прихватил. Но хорошая мысля приходит опосля, как известно.

По магазинам украинский мичман с Сухарной балки возил нас на собственных "Жигулях", а чего бы и не услужить клиентам которые оставят ему не меньше штуки "бакинских рублей". А то и больше. Он же нам и так бумажки с портретами мертвых американских президентов поменял на местные фантики по льготному курсу. Это то как раз не удивительно. Удивил меня Колбас который покупал разноцветные нитки и пяльца.

- Не знал что ты вышивкой увлекаешься, и как получается? - подколол его я.

- То не мне. Бабы замучили. Им впадлу в одинаковых рубашках ходить. Хотят украсить каждая по своему.

- Мда. Вопрос серьезный. - Это я уже без подколки. - Я тут как-то читал что в Китае, во времена Культурной революции Мао, когда всех баб одели в одинаковые синие нанковые комбинезоны, то среди них началась эпидемия шизофрении. Так что бери с запасом. На такое дело я еще американские деньги на эти хохлобаксы поменяю. Не жалко. Психическое здоровье населения жальче.

И сам прикупил такие же наборы для вышиванок уже для своего женского населения. А то они тоже практически все в полувоенном шастают. Заодно будет им культурный досуг.

А бочки с соляром мичман нам заранее приготовил, как ждал, только наши забрал пустые в обменный фонд. И запустил нас в закрома родины, предвкушая дополнительный заработок.

Обратно в Манапа я прибыл не один. Сопровождал меня Пахом, обряженный мною в белую матросскую форму с синим гюйсом. Советскую. С летним тельником. Ремень с якоренной бляхой. В бескозырке набекрень - на черной ленточке золотом выведено "Klio". В руках он держал два объемных тюка с такой же формой и бесками на весь экипаж. За плечами сидор с его личным имуществом. На боку наган в морской кобуре на длинных шлейках.

Я также обременил себя двумя баулами с льежскими наганами, патронами к ним и морскими кобурами из закромов родины в Сухарной балке. Форма также оттуда. Новенькая - муха не сидела.

Зачем? Затем, что мне надоело, что команда парусника смотрится как хор блатных и нищих. Кто в чём и кто во что горазд. А так хоть в торжественных случаях экипаж будет выглядеть как моряки, а не как пираты Карибского моря.

Осталось только подождать когда Никанорыч с фельдшером коляску обратно к форту пригонят.

С Пахомом получилось даже смешно. Этот был весьма ловкий малый с природной сметкой, но с виду увалень увальнем, а посему многие в первом суждении об этом человеке сильно ошибались в нем. В тесном кругу егерей он стоял как бы на отшибе от основной компании. Был честен, исполнителен - крысу в своем кругу егеря бы не потерпели, а вот дружбы у них не получалось. Пришлый собачник Баранов и тот стал для егерей более своим, чем Пахом. Даже Курт, хоть тот немчура немчурой. А потому я не сильно удивился когда Пахом обратился ко мне с неожиданной просьбой.