Глава 26

Пётр Фёдорович Оборин утром получил новый паспорт. Кроме новых серых корочек было и ещё пару новшеств. Главное, наверное, то, что фамилия тоже стала новой. Теперь он не Оборин, а Оберин. Вроде малость, одна буковка поменялась, но Пётр Миронович сказал, что это почти полностью вычёркивает из его биографии строчку про судимость. При этом начальник милиции Краснотурьинска, выдавая лично ему паспорт эти слова Тишкова подтвердил хоть и немного недоверчиво глядя на бывшего офицера танкиста. Второе и не менее важное событие, это десять тысяч рублей выданные Петром Мироновичем после того, как он утром привёз ему пять мешков всякого добра из гаража старшины Кошкина. Таких денег Пётр никогда в руках не держал, да даже и не надеялся подержать. Это ведь на две Волги хватит. Правда, зачем ему машина, вполне служебной хватает. Если честно, то и на этой Волге не сильно много он катается, не такой уж и большой город Краснотурьинск, легче пешком дойти, чем на машине доехать.

Мешки с трофеями сами по себе в гараже Вадима не появились. Это они их туда завезли после экспроприации у местного вора в законе "Потапа". Пётра до сих пор чуток потряхивает от воспоминаний о вчерашнем набеге на дом гражданина Зуева. Особенно это чувствовалось в милиции, так прямо и хотелось выбежать и прийти за паспортом попозже. А когда подполковник Веряскин предупреждал, о том, что не стоит особо распространяться о смене фамилии, то бывший танкист не знал, куда глаза девать. Всё ожидал, что начальник милиции скажет, вот мы, мол, тебе доверяем, а ты опять за старое взялся, ещё четверых людей на тот свет отправил. Не сказал, понятно. Кто же подумает, что исчезновение Потапа и его бандитов дело рук первого секретаря горкома, его шофёра и, приставленного его охранять от этого самого Потапа, старшины милиции Вадима Кошкина. А всё равно – потряхивает. Не каждый день четверых пусть даже нелюдей на тот свет отправляешь. Почему четверых, а не двоих? Да, потому, что с самого начала всё пошло не по плану, что разработал товарищ Тишков.

Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Нет у них курвиметра. Как нет и опыта по ликвидации бандитских малин. Чудом ведь не вляпались в серьёзные неприятности. Практически сразу начались сюрпризы. На стук в ворота открылась калитка и показалась заросшая недельной щетиной рожица в завязанной под подбородком шапке ушанке грязно-серого цвета с засаленными и вытертыми краями ушей.

– Чё надо? – вежливо икнула рожица.

Вадим ткнул в небритую физиономию красной корочкой, не раскрывая её, и толкнув калитку плечом, вошёл во двор. Зря он это сделал, так как под натиском собаки пришлось почти сразу ретироваться.

– Ну-ка закрой собаку в будку, проверка прописки, – рыкнул на обладателя ушанки старшина.

– Шас кликну Потапа, – калитка захлопнулась.

Ждать пришлось недолго, словно гражданин Зуев заранее приготовил паспорта и стоял за дверью. Что ж, после проверки выяснилось, что с пропиской у граждан Зуева и Зайкова всё нормально. В этом доме и прописаны оба.

– Собаку свою закройте в будку, – снова потребовал Кошкин, – Ещё домовую книгу проверим и документы на дом.

Потап синими от наколок руками помял щёки, придирчиво осмотрел милиционеров и, сплюнув на грязный снег, процедил:

– Ну, ладно, Заяц, придержи Матроса.

Бормоча, наверное, слова гимна Советского Союза, по крайне мере, что-то про Сталина, который нам путь указал, Петру послышалось, потаповская шестёрка исчезла из поля зрения и захлёбывающийся лай собаки удалился.

– Прошу, гости дорогие. Что-то случилось, неделю назад ведь участковый проверял документы, – Зуев распахнул калитку.