Надо бы красоткам своим добавлять репертуар. И вообще, на них хочу сделать основную ставку…и выглядят хорошо и поют неплохо.
Да и самому кроме пения хватает забот, пропустим дам вперёд, мы же джентльмены!
С Няшей всё ясно, будет петь звонко и весело, есть у меня в архиве – хит Наташки Королевой – "Маленькая страна", как раз для неё, да и на любом мероприятии сойдёт. А вот для нашей валькирии нужно что-то посерьёзнее, тут надо подумать. Ага, помяни чертей – враз появятся, вон Лорен пришла. Сидит напротив и внимательно смотрит мне в глаза. Ну-ну, кто кого пересмотрит, посоревнуемся…
– Что, с Надюшей развод? Ого, вопросик!
– А с какой целью интересуетесь? – спрашиваю голосом Матроскина и перебираю струны.
– Сам знаешь, мурлыкает рыжая.
– Ну-ууу, пока ничего не знаю, а там… время покажет – хмыкаю я. – Я же сказал, ты первая узнаешь.
А если по делу, то скажи мне, вот что бы ты спеть хотела? Задумалась…
А если?
– Послушай вот эту. Начинаю играть песню Раймонда "Птица Феникс", в своё время Таня Булавина очень неплохо пела её. Пару куплетов помню точно, остальное надо нарыть.
О, уже припев подпевает, тогда нормально. Лорка берёт меня за руку:
– Гена, никому не отдавай – буду петь. Я в восьмом классе так любила одного студента, но он уехал и не вернулся, ты как в душу заглянул. Лёха дипломатично уткнулся в книжку, ничего не вижу.
– Гена, как приедем в Город, что будем делать с репетициями?
– Делаем 4–5 вещей для концерта в техникуме, юбилей 10-го октября, времени ещё месяц. Что там с местными музыкантами – не скажу. Если начнутся какие тёрки, придётся искать на стороне. Кровь из носу, купить ещё один усилитель, так что деньги буду прижимать.
Вам троим ещё по двадцатке выдаю и пока всё.
Принесут денежку из ресторана, будет ещё. Надеюсь на ваше понимание…слышь, Лёха? – Вы с Жанной будете учить новые песни, нужен танцевальный репертуар, молодёжь сейчас новое на танцах слушает, вот мы и выдадим им. Ничего западного петь не будем, мы своё так споём, что буржуи от зависти сдохнут.
Тут уже все смеёмся.
– Рисовать умеете?
Лорка удивляется:
– А зачем?