А дальше случилось вообще неожиданное. Мы реально нашли место его кормёжки. Причем, на самом деле это было настолько неожиданно, что даже дед Мотя охренел от своего внезапного охотничьего профессионализма.

Да что там дед Мотя. Сдается мне, сам кабан охренел бы от того, что его раскрыли, если бы знал.

Главное, следы присутствия этого животного были настолько заметны, что не находись я в этот момент на месте сам, не поверил бы ни Матвею Егорычу, ни Андрюхе. Кабан будто специально топтался по всему периметру, стараясь оставить метки для особо одаренных. Круче было бы только найти на месте кормежки табличку с надписью "Ждать здесь" и стрелкой, которая конкретно указывает в нужную точку.

— Кормится он тут, гад. Кормится! — Счастливый дед Мотя нарезал круги по поляне. — Так… Сейчас перекусим. Днём он не придет. Точно не придет. Ждать надо к ночи. Время есть.

Матвей Егорыч достал из рюкзака кусок ткани, который оказался скатертью, разложил всю снедь, прихваченную из дома, и жестом гостеприимного хозяина указал нам на импровизированный стол.

— Добро пожаловать, оболтусы. Как говорится, кушать подано, садитесь жрать.

Мы с Андрюхой благополучно плюхнулись на землю. Оба ружья, и мое, и Матвея Егорыча, отставили в сторону.

Между прочим, атмосфера была весьма даже приятная. Птички поют, листочки шуршат. Красотища…

— Сейчас, значится, поедим, потом берём помёт и мажемся. Устроим засаду. Я полезу вот туда. На старый дуб. Андрюха, ты сиди вон в тех кустах, просто тихо. Наблюдай. Жорик, вот на то дерево устроишься, которое напротив.

Я подавился бутербродом. В этот момент как раз уминал его за обе щеки. Мне однозначно не понравилась в плане Матвея Егорыча та часть, где мы мажемся помётом. Потому что, даже будучи городским человеком, я прекрасно знал, что синоним слова "помёт" — дерьмо. Обычное, вполне себе мерзкое дерьмо.

— Ничем мазаться не буду. Такого уговора не было. — Я категорично затряс головой.

— А мне нельзя, у меня — гипс. — Как ни в чем ни бывало заявил Андрюха и постучал костяшками пальцев по своей ноге. Той, которая была сломана. Какую он нашел связь между кабаньим помётом и своей конечностью, не знаю.

— А я говорю, надо. Он запах наш учует. Тогда все. Пиши — пропало наша охота. Не сунется даже. Вы представьте, с первого раза найти место его кормежки. Опытный охотник может весь день бродить…

— Погодите. — Вот тут уже аппетит пропал совсем и в горло ничего не лезло. — Как это с первого раза? Вы, надеюсь, нас с Андрюхой имели в виду. Для Вас-то он не первый?

Матвей Егорыч открыл рот, собираясь ответить, но так с открытым ртом и остался.

Он сначала замер, а потом резко закрыл рот и сказал.

— Тихо.

А чего тихо, если мы сидели итак молча.

Дед Мотя смотрел куда-то вперёд и выражение лица у него было несколько настораживающее. Я медленно оглянулся.

Из кустов показался огромный кабан, килограммов на двести.