Зачем-то оглянувшись, отрок, понизив голос, поведал, что ведьма шастает к Марфене лишь по ночам, и тогда, когда Марфениного мужа Куземы нет дома. Сегодня как раз его и не было – с утра еще уехал в город за какой-то особой глиной.
– Мавря с Марфеной в баньке ворожат обычно, – подумав, добавил отрок.
– Это откуда ж такие сведения? – неподдельно удивился Иван и, увидев, как сконфузился отрок, махнул рукой. Понятно – с такими же, как сам, сопленосыми, подглядывает по баням за голыми девками. Ладно…
Пройдя ворота, оба быстро пошли по залитой лунным светом дороге к Гумнову. Лошадей решили не брать – слишком шумно – ни к чему лишние свидетели. Иван и Проньку-то взял с собой не только лишь потому, что отрок кое-что знал про Марфену с Маврей, но и – на всякий случай, от излишних слухов. У парня должно было создаться такое впечатление, будто бы это он, Пронька, и виновен в сегодняшнем ночном вояже – он ведь рассказал Ивану о намерении Марфены. Так что, ежели что… Главное, чтоб Евдокся не догадалась, зачем Раничев на самом деле ходил к ведьме – изведется вся.
От Обидова до Гумнова было версты две, если срезать лесом, или две с половиной – ежели по дороге, и чуть больше – берегом. Решили идти берегом – банька-то у Марфены явно стояла недалеко от реки.
– У меня тут челнок в кусточках, – неожиданно к месту вспомнил Пронька. – Может, на нем?
– Давай, – согласился Иван. – Только тихо.
Вытащив из кустов челнок – хорошо, не рояль – они быстро поплыли вдоль берега, стараясь не цеплять веслами мели, и вскоре оказались у Гумнова – в деревне гулко залаяли псы.
– Греби к берегу, – приказал Раничев. – Вылезаем.
Челнок легко ткнулся носом в прибрежный песок, Иван даже не замочил сапог, а Пронька вообще был босиком.
– Вон, там ее банька, – отрок показал рукой куда-то вперед, за кусты и запоздало предупредил: – Тут ручьишко, осторожнее, господине.
– Спасибо, уже попал, – едва не упав, язвительным шепотом отозвался Раничев. – Долго еще идти?
– Вона!
Из оконца маленькой баньки вдруг пальнуло тусклым желтоватым светом.
– Обе здесь, – уверенно кивнул Пронька. – Колдуют! Сейчас незаметно к окошечку…
– Жди на улице, – безмятежно бросил Иван и, ничуть не таясь, отворил дверь. – Можно к вам, женщины?
Марфена – бесстыдно голая, с намазанной каким-то дурно пахнущим маслом кожей, испуганно бросилась в угол. Старуха же ничуть не испугалась и словно бы ждала Ивана.
– Пришел? – скривив губы, как ни в чем не бывало осведомилась она, этакая классическая ведьма, баба-яга – страшная, горбоносая, с торчащими в уголках рта клыками.
– Спросить кое-что хочу, бабуся, – вежливо сказал Раничев. Старуха кивнула:
– Спрашивай.