В коридоре послышались шаги и Дамиан решительно отложил книгу. Смена ночной стражи, а значит он опять зачитался до трех часов ночи. Пора уже погасить светильник и спать, завтра много дел.

Он потянулся, чтобы потушить лампу, и в это время тот, кто шел по коридору, вместо того, чтобы проследовать дальше, остановился у его дверей и постучал.

— Дамиан! Я вижу, ты не спишь! Открой! Ты мне очень нужен!

Вот так и читай до глубокой ночи. Надо было уже давно гасить свет, тогда даже князь Ромуальд не решился бы его будить. А сейчас придется встать и впустить ночного гостя. Князю не откажешь.

Ромуальд влетел в покои своего друга и советника и кинулся в кресло. На его красивом, породистом лице было написано отчаяние.

— Дамиан, это катастрофа! Настоящая катастрофа! Азильда сбежала! Она меня бросила!

Так хотелось ему сказать: «Хвала богам, наконец‑то!», но советник удержал сам себя. Если такое ляпнуть, Ромуальд заведет волынку до утра. Будет обвинять всех, и его в том числе, что никто его не любит и никто не сочувствует. Поэтому он коротко спросил:

— Когда? И откуда известно, что она именно убежала?

Конкретные вопросы всегда ставили князя в тупик и этим самым успокаивали. Собираться с мыслями и фонтанировать эмоциями одновременно было затруднительно. Поэтому он перестал ломать руки, задумался, затем сообщил:

— Я получил от нее письмо, то есть, нашел записку.

— Она у тебя с собой?

Ромуальд затряс головой.

— Нет, конечно нет! Я не мог заставить себя прикоснуться к этой гадости! Я оставил ее там, где нашел!

Ситуация принимала фантасмагорические формы, как любое происшествие с участием молодого князя. Сейчас он упадет на кровать, станет биться в истерике и нести такую чушь, из которой при всем желании не вычленить рационального зерна. Это не под силу даже опытному Дамиану.

Истерику надо душить в зародыше, иначе вся ночь псу под хвост.

Советник сделал вид, что не заметил состояния своего господина. Произнес спокойно и решительно: