– Усадьба не останется без наследника, – произнес как-то скальд Горм Одноногий, и все поняли, что он имеет в виду.
Впрочем, не все парни слушались Дага. Те, которым исполнилось двенадцать, уже работали наравне со взрослыми мужчинами, им было не до детских забав. Многие сыновья хускарлов задержались после праздника Середины Зимы только из-за неожиданных свадеб Сверкера и Гудрун. Затем всех учеников ждали в приемных семьях, порой очень далеко от родного дома.
Двоюродных братьев Дага, Торкиля и Сигурда, тоже ждали в приемных семьях. Но поскольку их мать Гудрун снова выходила замуж:, Торкилю и Сигурду выпали светлые денечки безделья. Впрочем, работы по дому хватило на всех. Гудрун была беременна и не слишком ловко управлялась с хозяйством. Две крепкие работницы, прежде тянувшие воз, тоже временно выбыли из строя. Одна носила ребенка Сверкера, другая только что родила от Олава. Хильде, хозяйке усадьбы, пришлось взвалить на себя львиную долю хлопот. Как вихрь, она носилась по клетям и кладовкам, звеня связкой ключей, а за ней галопом бегали ее старшие дочери, Даг и сыновья Гудрун.
– Здесь берем муку, два мешка! – командовала Хильда. – Даг, неси масло, Торкиль – две вязанки рыбы, а вы – тащите оленью ногу...
Жених Гудрун, младший Халльвард Жаворонок, вместо того, чтобы солидно сидеть дома, слонялся по ферме Северянина и всем мешал. Иногда он подбегал к будущей жене и трогал ее за живот, блаженно улыбался, кивал и отходил в сторону. Старый Халльвард и Олав Северянин давно ударили по рукам. Было решено, что первых два дня будут пировать в усадьбе Северян, а затем переберутся в усадьбу Жаворонка. По закону, Гудрун переезжала к мужу и забирала с собой свое прежнее девичье приданое. Плюс к тому ей полагалась четверть скота ее бывшего мужа, пятая часть всех готовых тканей и много припасов. Олав подарил невестке двух девушек и специально купил пожилую кормилицу для будущего племянника.
– Даг, тащи сюда свечи! Унц, развешивайте ленты!
– Годвин, Руд, расставляйте лавки!
– Ульме, разжигай костер. Будем опаливать кабана!
– Эй, вы, трое, несите дрова, больше дров! Вечером прибыли первые гости из усадьбы Грима Большеухого. Сверкер Северянин, бледный, исхудавший, в красивом белом плаще, сам встречал будущего тестя и прочих именитых родичей. Родню разместили со всей возможной пышностью, шкуры на постелях накрыли настоящими льняными простынями, по двору раскатали шерстяные дорожки, факелов разожгли вдвое больше обычного. Чтобы не ударить в грязь лицом, жена кузнеца изобразила дело так, будто ее домочадцы тоже ежедневно купаются в роскоши. Дагу впервые в жизни довелось спать на белых простынях из тонкого льна. Это оказалось интересно, но холодно и не слишком удобно. Простыни все время норовили куда-то соскользнуть. Под утро они съехали с сундука на пол, прихватив за компанию и теплые шкуры. Хорошо еще, парень догадался не снимать штаны и нижнюю рубаху, а то бы совсем замерз!
– Вот бедняги эти кожевенники, – посетовал Даг приятелям, отогреваясь у очага. – И как они только не замерзли на своих ненужных тряпках?
Грим Большеухий сам привез приданое невесты, а за его караваном пригнали скотину. Супруга Большеухого не забыла Дага – подарила ему две серебряные монетки и охотничьего щенка. Затем Олав поручил сыну вязать веники для бани. Не привезли еще невесту Сверкера, а мужчины уже нахлестались вениками, напрыгались в сугроб и выпили целый бочонок браги...
Из главной залы вынесли все сундуки, вдобавок разобрали деревянные переборки между двумя смежными спальнями. Вдоль стен расставили длинные столы. На столах разложили целиком зажаренных оленей, кабанов и баранов. Между ними служанки впихнули птицу, миски с мочениями и душистыми травами. Слуги, не переставая, вращали над огнем громадные вертела. К дому тянулись охотники с добычей, пронесся слух, что Хильда охотно скупает любую дичь. С фермы Свейна Волчья Пасть доставили шесть бочек отборной браги. Ее делал особый мастер, никому не раскрывавший своих секретов.
Рано утром свидетели привезли Туве, дочь Грима Большеухого. Даг вместе с друзьями забрался на крышу, чтобы оттуда все разглядеть. Туве выглядела очень нарядной, с нарумяненными щечками, подкрашенными глазами, в золотых браслетах поверх дорогой парчи. К жениху ее повел за руку двоюродный брат, а позади вышагивали другие дальние родичи с обнаженными клинками. Зерно четырех сортов летело дождем, осыпалось на головы новобрачных и на дорожку.
Женщины запели хором, еще до того, как Сверкер ввел молодую через порог нового дома. Старина Горм лупил по струнам кантеле, мужчины в такт песни громыхали саксами, ради праздника пригласили заезжего музыканта с волынкой. В новом доме Сверкера вкусно пахло смолой и стружкой. Этот аромат не могли заглушить даже запахи жаркого и мокрой одежды. Как назло, повалил сильный снег, мальчишкам пришлось спуститься с крыши. Внизу гости сбрасывали заснеженные плащи возле очага, рассаживались на корточках, грели руки. С хохотом и шутками внесли деревянную статую Фрейра. Сдвинув брови, ван вроде бы строго глядел на пирующих, но губы его улыбались. Мужскую гордость вана украсили сушеными цветами, обвязали тряпочками. Горм Одноногий по такому случаю сочинил занимательную вису, но с такими крепкими солеными оборотами, что Хильда потребовала не исполнять произведение при детях. А Олав Северянин потратился, нанял мастера по дереву, и тот, к общей радости, вырезал для Фрейра его верного спутника – вепря. Вепря покрасили, приделали ему клыки и щетину, и стал он совсем как настоящий.
Первый заздравный кубок пополз вдоль ряда гостей к родителям невесты. Их посадили в почетное кресло с резными столбами, напротив устроились Олав с Хильдой. Двадцатилетний Сверкер обливался потом и дрожал, как мальчишка, сжимая руку жены, за которую пришлось бороться так долго.
– Сверкер, ты славный дом построил для моей дочери! – похвалил кожевенник Грим, похлопав ладонью по толстому опорному столбу. – Достаточно места для прислуги и для скотины, я все осмотрел. Вижу я, что моя дочь может быть довольна в новой семье...
Слова Грима гости встретили радостными криками. Но кожевенник еще не закончил речь. Первый богач Бирки обернулся к кузнецу.
– Завтра пурга стихнет, дорогой тесть, мы отпразднуем и поедем домой. Но я хочу отблагодарить тебя за радушие. Жду в гости тебя и твою жену, и всех, кого ты пожелаешь взять с собой, через десять дней. Я тоже намерен устроить пир по случаю свадьбы моей дочери и помянуть при этом тех, кто пострадал от вражды...
Олав откашлялся и в ответном слове учтиво поблагодарил нового родича.
Начался долгий обмен подарками, во время которого Даг откровенно заскучал. После Грима, волнуясь, поднялся старший Халльвард Жаворонок. Ближний сосед Северянина успел как следует хлебнуть браги, лицо его раскраснелось, как нагретый медный таз. Говорил он долго и путанно, благодарил богов за счастье сына Халльварда, хвалил домовитую и мудрую Гудрун и в конце концов едва не расплакался, повиснув у Олава на груди.