И лишь поздно вечером, когда они, нагулявшись по Рамбле и насмотревшись на живые скульптуры, которые по вечерам заполняли эту знаменитую барселонскую улицу, сидели в номере отеля, на сей раз потягивая вкуснейшее красное вино из Риохи, Ника неожиданно спросила:
- А что стало с Игорем? - Она выдержала паузу и добавила, серьёзно посмотрев на него, - Извини, что так вот спрашиваю, но...
- Да ничего. Я всё отлично понимаю. Я знал, что ты обязательно спросишь о нём. Так вот, - он поставил свой бокал и, заметно помрачнев, сказал, - с Игорем случилось несчастье...
- Он умер?
- Нет, но он парализован. Находится в специальном доме инвалидов под круглосуточной охраной. Хотя он и так оттуда не сбежит, это факт...
- Что с ним случилось? Почему его парализовало?
- Он хотел покончить с собой. Находясь до суда под домашним арестом, он не выдержал угрызений совести и выпрыгнул из окна. В итоге он остался инвалидом на всю жизнь... Вот так он заплатил за свои преступления, Ника.
На это девушка ничего не ответила. В тот момент она испытывала очень противоречивые чувства, которые не могла описать никому, даже сидящему рядом с ней Диме. С одной стороны теперь она ясно осознавала, что человек, убивший её брата и причинивший страдания ей и её любимому, наказан, и осознание этого давало ей чувство удовлетворения. Но также, другая сторона её души, та самая, которая изначально была против жестокости и мести, невольно сжалась от острой жалости к несчастному больному парню, в жизни которого теперь уже точно не будет ничего хорошего. Он был обречён на жалкое существование и пожизненное одиночество в четырёх стенах, где рядом с ним не будет ни одного близкого ему человека.
- Я понимаю, что ему сейчас тяжело, - добавил Дима, стараясь при этом не встречаться с ней взглядом, - он остался совсем один, но... Для меня мой брат умер. Я никогда не смогу простить ему того, что он сделал. Никогда.
- Это твоё право, - негромко произнесла Ника, - и я отлично понимаю твои чувства. Ладно... Извини, что испортила такой прекрасный вечер, но...
- Не извиняйся. Ты ничего не испортила. Это вполне нормально, Ника, что мы затронули этот вопрос. И ещё - если мы хотим прожить вместе всю оставшуюся жизнь, то должны научиться обсуждать разные темы, порой даже очень неприятные для нас обоих...
- Ты прав, - сказала она, грустно улыбнувшись, - и мне крайне приятно это слышать.
- Знаешь, что? - Он неожиданно усмехнулся, - Мы поженимся в Грузии! Моя грузинская родня обещала нам устроить настоящую кавказскую свадьбу! Ты когда-нибудь была на грузинских свадьбах? Нет? А я был! И всегда мечтал о такой же! Но Нелли, понимаешь, ей это не нравилось, поэтому...
- А мне нравится, - неожиданно ответила Ника, - так что я согласна устроить настоящую грузинскую свадьбу!
Эпилог.
В небольшой темноватой комнате пахло прелостью и различными лекарствами, запах которых, казалось, впитали в себя даже стены этого угрюмого помещения. Но Игорь не обращал на это никакого внимания - уже несколько месяцев он жил в мире своих фантазий, благодаря Бога за то, что, несмотря на своё сложное положение, он всё ещё может писать. Да, он проявил слабость, находясь под домашнем арестом и мучаясь угрызениями совести за содеянное. Решил покончить с собой, но сейчас, когда все эмоции схлынули, он был очень рад, что Бог сжалился над ним, сохранив ему жизнь. Несмотря ни на что, жить ему хотелось, пусть даже эта жизнь протекала в совершенно другом, но не менее прекрасном мире. Мире, созданном его собственной фантазией.
Он писал, лёжа на своей кровати, а иногда, когда было настроение, пересаживался за столик, пользуясь при этом инвалидным креслом. Вот и сейчас он сидел за своим столиком, работая над очередным романом, своим самым лучшем романом, который он уже собирался заканчивать, как вдруг...
- К тебе пришли, Леонов!
Кто? Опять врачи, которые будут настаивать на процедурах, внушая ему надежду на то, что когда-нибудь он опять сможет ходить. Только ему это уже не надо! Его и так всё устраивает. Главное, закончить роман...
- Игорь, - услышав этот голос, парень вздрогнул. Это был ЕЁ голос! Голос его Дианы!