Она сползает вниз и садится на меня верхом, мои пальцы скользят по электризующей поверхности ее колготок. Лиза улыбается и целует меня, медленно ведя кончиком языка по моему небу, потом снимает с меня футболку. Ее жвачка — сладкая, я не могу понять, дынная или грушевая, у искусственных фруктов такие похожие вкусы.

— Осторожно, платье, — шепчет она, когда я кладу руки на ее талию. — Расстегни молнию.

Я ловлю между пальцев кусочек холодного металла и осторожно тяну каретку вниз, до самого конца, пока платье не соскальзывает с плеч вниз, к ее обтянутым матовым капроном ногам. Она встает и перешагивает через красную ткань, поднимает ее с пола и вешает на спинку стула. Потом, нагнувшись, знакомым мне жестом скатывает вниз колготки.

— Кто-то может зайти.

— Плевать, — шепчет она, вынув жвачку изо рта и приклеивая к уголку стола.

— Плевать, — повторяю я мгновение спустя, чувствуя ее на себе, а себя — в ней.

Лампа подсвечивает ореол ее растрепанных волос, ее лицо тонет в темноте. Одна ладонь зажата между бедер, второй она ведет по лунной дорожке, растянувшейся от низа моего живота к груди, останавливаясь на пороге горящего дома. По телу пробегает судорога. Я хочу ее, хочу скинуть с себя ее назойливую руку, перевернуть на спину, почувствовать вес ее лодыжек на своих плечах. Но кончик ее пальца дотрагивается до пожара, и, повернувшись ко мне, она говорит:

— Я знаю, что горящий дом снится к переменам. Татуировка означает то же самое?

Мне хочется сказать ей, что сны — чушь, но я одергиваю себя. Она не любит, когда во мне говорит скептик. Вместо этого я переворачиваю ее на спину.

— Черт, уже девять, — бормочет она, замечая часы над изголовьем, когда ее голова выгибается назад. — Мне… ммм… пора идти, Серж.

Я хочу удержать ее, но, вместо этого, молча наблюдаю за тем, как она подбирает с пола свою одежду.

— Не хочу, чтобы ты шла туда.

— Сережа. — Она выпрямляется и замирает, абсолютно голая посреди залитой мутным светом настольной лампы неприбранной комнаты. — Я теперь не одна больше.

Я застегиваю ей молнию и вызываю такси. Меня тянет спросить ее, что будет дальше, после того, как закончится конференция, когда настанет время улетать, ей — домой, мне — в неизвестность. Но, конечно, я не спрашиваю. Вместо этого в безмолвии открываю перед ней дверцу такси и сажусь рядом.

— У тебя все с собой? Ноутбук и все остальное? — спрашивает Лиза, повернувшись ко мне, когда такси еле тащится в пробке на площади возле порта. На ее скулы и лоб падают синие и красные отсветы неоновых вывесок.

— Конечно, — отвечаю я. — Я буду ждать тебя внизу, на пляже.

Она дотягивается до моей покоившейся на сиденье между нами ладони.

— Хорошо.

Такси вырывается из пробки.

— Я сойду здесь, — говорю я, завидев лиловую «W» высоко над крышами. — Чтоб нас не видели вместе.