Тема закрыта. Дальше спрашивать бесполезно. Мама отворачивается, утыкается в экран невключенного телевизора. Мне становится тяжело в ее присутствии. Куда пойти? Очевидно, что на первом этаже спален нет. Бреду на второй и где-то посередине лестницы останавливаюсь. Казалось бы, чего проще: поднялся и открыл дверь своей комнаты. Только не мне. Я медленно переставляю ноги.
Я будто проник в чужой дом и теперь пытаюсь разобраться, что к чему.
Поднимаю голову: передо мной три двери. Я замираю на месте. В одной двери почему-то три большие дырки. Интересно, откуда они? Слышатся звуки ударов. Дырки пробил Роб.
Одна, вторая, третья. Кулак Роба яростно обрушивается на дверь. Затем он стремительно поворачивается и тем же кулаком бьет меня по лицу.
Я сажусь на пол. Отхлебываю пива.
На что же он тогда так рассердился?
Еще глоток и еще. Я наедине с пивом, лестницей и темнотой. Сижу пью, пока не опустошаю всю банку. Пиво тяжело булькает в животе, но хмель делает свое дело. Я немного расслабляюсь. Как и мама, чувствую усталость. Сейчас бы прилечь. Вперед, Карл. Я ставлю пустую банку на ступеньку, встаю и прохожу оставшийся путь до второго этажа, упираясь руками в стены. Поверхность шершавая, она меня успокаивает. Сколько раз я вот так ходил, ощущая ладонями шершавость стен? Может, всегда так делаю, когда поднимаюсь?
Иду по коридору. Дверь первой комнаты открыта. Внутри двуспальная кровать. На полу валяется женская одежда. На комоде полным-полно бутылочек, баночек и тюбиков с косметикой. За крайней дверью ванная. Я останавливаюсь перед средней. Сжимаю пальцы в кулак и запихиваю его в верхнюю дырку. Вокруг остается пространство. Его кулаки были больше моих. Кулаки старшего брата.
Я толкаю дверь и вхожу в комнату.
Глава 2
В нос бьет запах затхлости. Не знаю, чем здесь пахнет, но вонь пробуждает во мне новые чувства. Всплывают смутные воспоминания о разных событиях. На полу, в метре друг от друга, лежат два матраса. Вещей в комнате немного. Одежда. Журналы. Пустые банки. В углу пара удочек.
Два матраса. Ни подушек, ни одеял, как было в больнице. Только спальные мешки: оранжевый и зеленый. Зеленый – мой. Откуда я это знаю? Сажусь поверх мешка. Потом за неимением других занятий залезаю внутрь, в одежде и обуви. Обеими руками застегиваю нейлоновые кромки, оставляя лишь щель для носа и глаз. Лежу на боку, смотрю на матрас Роба и на его смятый оранжевый спальный мешок.
Теперь я слышу звук застегиваемой молнии. Она прячет от меня брата. Пару секунд назад я видел лицо, покрытое озерной тиной, а теперь наблюдаю только черную поверхность пластикового мешка. Роб внутри.
Я закрываю глаза и оказываюсь под водой.
Передо мной сплетение рук и ног, они отчаянно молотят по воде. Вода набивается мне в легкие, те начинают болеть. Боль усиливается, становится нестерпимой. Я не могу дышать. Воздуха! Мне нужен…
Открываю глаза. Я один в грязной, сумрачной комнате. Я тяжело дышу. Такое ощущение, что воздух здесь несвежий. Второсортный. От него кислый привкус во рту. Я вспоминаю больничную палату: светлую, белую, чистую. Там пахло антисептиками. Я засовываю нос внутрь спального мешка и вдыхаю. Ловлю запах застарелого пота. Он мне противен, но одновременно придает уверенность. Это мой запах. Мой спальный мешок. Вот так я пахну.
Но кто я? И кем был мой брат? Любил ли я его? А он меня? Судя по воспоминаниям на лестнице, нет.
Я думаю о том, что мне говорили. «Твой брат мертв. Произошел несчастный случай. Он утонул». Почему я ничего не чувствую? Должно быть, я чудовище, если мне даже не грустно.
Лежу. Уже стемнело, но свет из коридора струится в открытую дверь комнаты. Я смотрю и слушаю, пытаясь впитать в себя все. Это место. Родной дом. В родном доме тихо. Снизу не доносится ни звука. Зато слышен включенный телевизор соседей. По улице идут люди, проезжают машины, хлопают двери. Над матрасом Роба на потолке темнеет прямоугольник. Стены испещрены надписями.
Мне кажется, я прилетел с другой планеты. Точнее, меня забросили в чужую жизнь и оставили ее продолжать. Хочу вернуться в больницу. Эта комната совсем не моя. Женщина внизу не моя мать. Утонувший парень не мой брат. Произошла ошибка. Ужасная, чудовищная ошибка.