— Так-то лучше, — продолжал тот же голос.

Ингрид услышала характерный щелчок наручников. Она узнала Саша Дюгена. Его белая рубашка, на которой выделялась бежевая кобура, была в крови. Сперва Ингрид испугалась, но потом сообразила, кто пленник: тот самый, которого разукрасила Нора.

— А это что за гадость? — буркнул Дюген, потерев рубашку ладонью.

— Слава богу, простая краска, — отвечала Ингрид. — Нора немного перенервничала…

Дюген посмотрел на нее и, убирая пистолет в кобуру, обратился к громиле:

— Кодовый замок на входной двери не тронут. Так что давай рассказывай, как вы сюда пробрались, да поживее.

Парень вгляделся в лицо Дюгена и предпочел сказать правду:

— Через подземный вход.

— Показывай.

Ингрид пошла за ними. Они углубились в узкий проход, потом громила показал на потолок, откуда пробивался лучик света. Дюген ощупал стену и обнаружил веревочную лестницу.

— Говори.

— Забитый колодец. Он выходит в монастырский сад. Через него мы и прошли. Пришлось только разрезать решетку между общиной и садом.

— Кто тебе сказал?

— Никто.

— Ты все равно расколешься. Но уже перед дружками. Так что если не хочешь прослыть стукачом…

— Я заходил сюда осмотреться. Днем здесь проходной двор. Я назвался любителем искусства. Но не я один здесь околачивался. Был еще светловолосый толстяк, вернее, рыжий толстяк. Короче, рыжий блондин.

— Напряги извилины.

— Ну в общем, высокий и толстый.

— Толстый или накачанный?

— И то и другое, а одет как садовник, в резиновых сапогах. Я следил за ним. Какое-то время он разгребал завал, потом нашел проход и сам колодец. А после, уж не знаю зачем, он снова все завалил. Ну а я прикинул, какой мне от этого толк.