Наш Папа, когда был молодой, любил с друзьями ходить по барам, и заказывать дорогой армянский бренди, вроде Праздничного или Васпуракана. Если ему наливали не то, или не доливали, выставлял персоналу претензии, и, по воровскому обычаю, ставил всех на «карандаш». Говорят, в восьмидесятых, организация, в которой он состоял, получала налог с половины барменов всего восточного побережья Черноморья. В общем, наш главный соучредитель, мужик, как говорят, в теме, и со своими принципами. Мы с ним договорились так, — я держу высокую марку перед солидными клиентами, а он, взамен, позволяет мне разводить шлюх и пьяных лохов.
Моя неофициальная зарплата превышала официальную раза в три, но Тина всегда умудрялась утереть мне нос. Бывшая мажорка, с детства говорящая на двух языках и получившая образование в спортивном классе при лучшей спецшколе краевого центра, теперь стояла за табачной стойкой и раздувала пропахшие анашой кальяны. Самое невероятное, что ей такая жизнь даже нравилась. Вечером работа, ночью пьяный девишник, днем дежурный секс, обед и снова на работу. Нас троих, в месте с Юлей, Папа даже планировал устроить на лето, в один из самых жирных санаториев. Мы с Юлькой сразу согласились, а Тина пообещала подумать.
— «Эх, какие планы накрылись.» — С сожалением вспоминал я фотографии бара при частном аквапарке.
С Тиной я был если не жених с невестой, то точно парень с девушкой между которыми очень тесные отношения. Мы познакомились пять месяцев назад, в начале сезона, и с первых дней, жить и спать стали в месте. У нас случилась та самая фигня с первого взгляда, точнее с первого вечера, когда все нажрались и обкурились, кроме меня, и я оказался единственным адекватным мужиком приемлемого возраста, с которым, одной из дочерей депутата Краснодарского горсовета, приспичило продолжить вечеринку. Через два дня я переехал к ней в комнату, и с этих пор мы не расставались ни одного дня, кроме последних двух. В общем, менять Татьяну Семеновну Тинькову на какую–то там Янину из Туапсе, по прозвищу Ёршик, я не желал категорически.
— «А что я собственно теряю?» — Попытался уговорить себя. — «Поменяю мажористую наркоманку на тупую пизду. С Тиной, в любом случае, каши не сваришь. Ее папа просто закроет Танюшу в клинику, а потом отправит доучиваться в … какое–нибудь австрийское МГУ. Я для нее просто парень на зиму. В общем, в жопу Таню. За ней стоит богатая семья, которой я ничего не должен. Мне тоже надо как–то выживать самому, так как мои алкогольно зависимые родственники в этом не помощники.»
От таких мыслей на душе было мерзко, но, как говорят, — трудные времена требуют трудных поступков.
Чувствуя мое настроение, Яна старалась быть незаметной. Она тихонько подтащила ко мне пятидесяти литровую кастрюлю с утрамбованным снегом, и побежала перетаскивать консервацию в заброшенный подвал, вход в который недавно обнаружился под лестницей. Придвинув алюминиевую емкость поближе, принялся пускать маленькие искры в оттаявшую часть содержимого. Вода внутри моментально вскипала, превращаясь в пар, и снег быстро начинал таять. По радио, в это время, снова просили оказывать содействие беженцам в аэропорту, и старательно обходили любые темы, связанные с появлением «системы». Только один раз намекнули, что создана комиссии по изучению симбионизации. Я бы даже не обратил внимание, если бы не незнакомое слово.
Внезапно, подала сигнал карта. К нам, со стороны магазина Данила, приближалась компактная группа с четырьмя маркерами. Это не могла быть Тина, так как они подъезжали со стороны лыжного склона, и инициированного высокоуровнего народу среди них было сильно много.
— Яна!! — заорал я во все горло, и тут–же получил сообщение, которое можно было разобрать как, — «сильные звуковые вибрации это плохо, моя карта это хорошо, невидимость, вопрос».
В отличие от меня, Янина уже освоила инопланетный чат, и теперь неумело пыталась им пользоваться. Получалось это у нее очень хреново, так как на расшифровку, у меня уходило не только много времени, но и нервов. Она визуал и кинестетик, а я аудиал и дискрет. Мы с ней, изначально, по–разному воспринимаем мир. То, что видит и чувствует она, я, слышу и понимаю как китайскую грамоту.
— Будь у лестницы. Услышишь — «Яна», наводишь ствол, позову — «Яночка», бьёшь короткими очередями по всем, кто не одет в гавайскую рубашку. — Напомнил я ей наш код.
В ответ мне прилетело сообщения, весьма витиеватого содержания.
— Когда, в следующий раз будешь писать — ДА или ПОНЯТНО, просто пришли мне зеленый цвет, или красный, если НЕТ. Как на светофоре.
Понимая, что сейчас прилетит очередная сцена из инопланетной Камасутры, отключил чат, достал Беретту и запасной магазин, надел очки и лыжную маску, и приготовился встречать гостей. Благодаря плотно прилегающим стеклам и запасу кислорода в «холодильнике», я легко мог пережить газовую атаку. По моему мнению, это сейчас был самый эффективный способ обездвижить инициированного с неизвестными способностями.
От движущегося транспорта, отделились две точки и направились в сторону служебного выезда. Послышался рокот мотора и звук сминаемого под колесами снега. Чтобы унять волнение, я выстегнул из рукоятки магазин, убедился, что в нем все еще семнадцать патронов, и защелкнул обратно. Стало немного легче.
В окнах мелькнула тень, и звук двигателя заглох. Я напряг слух, используя для этого все свои умения.
— Никого не видно. На карте пусто, — шепотом произнес один голос.
— У приспешника, подтвержденная, малая сфера невидимости. — ответил второй. — Ну а у ведьмы сам понимаешь.
В окно постучали.
— Эй хозяева, есть кто в хате!? Мы с миром!