В этот раз он потерпел жестокое поражение, потерял всех людей, а главное — свою женщину, Ингеборге. Это, к удивлению, оказалось самым горьким и болезненным. Ему хотелось выть от беспощадной тоски.

Чтобы справиться с душевной болью, он стал думать о мести. Только один человек мог предупредить русских собак о приходе чеченского волка, только один — Монгрел…

Арсен заскрипел зубами и оскалился, представив, как своими острыми клыками будет раздирать на куски мерзкую плоть врага.

«Я найду тебя, Монгрел, — яростно шептал он, — и напьюсь твоей крови!»

Убаюканный сладкими мечтами, он задремал.

Его звериный сон потревожил звук лодочного мотора. Он осторожно вышел из шалаша. Дождь уже закончился, стояла тихая звездная ночь, звук мотора слышался все отчетливее — лодка двигалась к Стеклянному.

Арсен быстро и бесшумно вывел украденную ПЭЛу из плотных зарослей тростника и тихо, на веслах, двинулся вслед за чужой лодкой.

Через некоторое время он заметил неровные отблески костра, а чуть позже наткнулся на пустую лодку.

По приобретенной привычке он спрятал ПЭЛу в тростнике и, осторожно переступая по скользкой мокрой гальке, двинулся к костру. А когда подошел настолько близко, что смог разглядеть происходящее на поляне, едва все не испортил — не сдержавшись, застонал от радости…

Иншаалла, там как раз в этот момент кто-то под землей громко ударил металлом по камню. И сидящий к нему спиной на бревне у костра Монгрел не услышал его стона.

Подхватив удачно подвернувшийся под руку тяжелый, пропитанный водой сук, Арсен осторожно двинулся вперед. И когда их с Монгрелом разделяла пара шагов, напряженно присев, Борз мощно толкнулся и, обрушив дубину на руку врага, сжимавшую пистолет, повис у него на спине.

Удар сломал руку убийце, пистолет выпал из безвольно разжавшихся пальцев.

Услышав шум, Анна повернула голову и, не выдержав кошмарного зрелища, уронила фонарь и истошно завизжала. Повисший на плечах у Монгрела Арсен вцепился зубами ему в горло. Вгрызаясь все глубже, он рвал мышцы и перемалывал сухожилия. Монгрел смог подняться с бревна, нанося Арсену тяжелые удары уцелевшей левой рукой. Но тот, как бультерьер в пылу схватки, не чувствовал боли, упорно добираясь до артерии.

Монгрел резко опрокинулся на спину — так, чтобы разбить череп Арсена об острый угол валуна, — но тот, страшно завывая, продолжал грызть — его собственной жизни уже не существовало, весь мир сосредоточился в ненавистном горле врага.

Наконец киллеру удалось, извернувшись всем телом, навалиться на шею Арсена, раздался хруст позвонков…

Монгрел стряхнул с себя мертвого чеченца. В горле убийцы зияла страшная рана, а из разорванной артерии резкими толчками выплескивалась кровь. Он попытался пережать сосуд, через который уходила его жизнь, но непослушные ноги подломились в коленях — Монгрел упал лицом в траву.

Мертвый Арсен торжествующе скалился ему окровавленным ртом…

Потрясенная Анна несколько минут пребывала в ступоре. Потом отползла к зарослям ольхи, упала на колени и стала отчаянно блевать.

Николай наблюдал схватку из колодца, как из окопа.

Он поднял наверх увесистый и длинный металлический оружейный ящик, тщательно обернутый пропитанной смазкой плотной бумагой, и выбрался сам.