В это время наконец притащили здоровенный стол, экспроприированный, судя по его невзрачности и шероховатости, у далеко не самого богатого жителя Ожска. Князь положил на него руки и, осторожно проведя по одной из досок пальцем, с раздражением ощутил, как в него смачно впилась заноза. Он досадливо поморщился, но потом мысленно махнул рукой — потом вытащу — и чуть не вздрогнул от утробного гласа бирича[47]:
— Кто на княжий суд — на суд праведный?
Глава 19
Княжий суд
Горе тем, которые поставляют несправедливые законы и пишут жестокие решения, чтобы устранить бедных от правосудия и похитить права у малосильных народа Моего, чтобы вдов сделать добычею своею и ограбить сирот.
Из толпы, которая дошла, пожалуй, до полутора-двух сотен человек, не меньше, робко вышел хилый тщедушный мужичонка в грубой холщовой рубахе. Ниже пояса, как ни странно, выглядел он весьма прилично. Был в синих, неплохого качества, хотя, может, и недорогого сукна, штанах, заправленных в нарядные щегольские сапоги такого же цвета, ну, может быть, немного более темные.
Он низко поклонился князю и пискнул тоненько:
— Только на твой праведный суд, княже, уповаю.
— У князя суд завсегда праведный, — обрезал дальнейшие попытки изначально подольститься к судье вирник. — Расскажи князю про беду свою.
— Купец я, соляник[48], Тимофей Малой. В прошлое лето, княже, взял я гривен немало у боярина твоего, Мосяги. Теперь срок подоспел. Мыслил я так: накуплю товару на те гривны, пойду в Новгород Великий, учиню с купчишками свейскими гостьбу[49] и с той гостьбы резу[50] отдам.
— Велика ли реза? — осведомился вирник..
— Десять кун с гривны, — пожал плечами мужичишка и продолжил: — Ушкуйники[51] окаянные пограбили ладьи мои. Ныне я наг и бос, а резоимец[52] Мосяга меня из отчего дома взашей прогнал и так сказал: «Ныне ты, Малой, весь в моей власти, и я тебя не только из избы выкину, а и самого в холопы обельные запродам, и женку твою также, и детишек, коль ты мне в три дни резу не возвратишь».
— Просишь о чем? — вновь поинтересовался вирник.
— Вели ему, княже, отсрочку мне дать. Невмоготу мне ныне все гривны отдать.
— А на другое лето отдавать как мыслишь? — с интересом спросил вирник.
Мужичонка гордо выпрямился во весь свой тщедушный рост, чуть ли не встав при этом на цыпочки, и неожиданно гулко бухнул себя кулаком в грудь:
— Тимофея Малого всякий купец знает. Неужели не помогут товарищи мои за резу малую. Не все горюшко да беда. Заглянет и в мою избу солнышко ясное, а уж я бы по чести расплатился.
Что по этому поводу говорит Русская Правда, Константин не помнил, поэтому ожидающе посмотрел на вирника. Но тот, склонившись к князю, шепнул на ухо:
— Как рассудим, княже?
— По закону, — ответил Костя и тут же поправился: — По Правде Русской.