— Вы хотя бы можете мне сказать, каков срок этого эксперимента и каким я вернусь?

— И тут тайна, не ведомая никому, включая нас. Я даже не знаю, вернетесь ли вы вообще. Пожалуй, с достаточно высокой степенью вероятности можно предположить, что для вас эксперимент будет растянут на весьма длительный срок. Возможно, на годы или даже десятилетия.

— Или на всю жизнь, — продолжил Костя мрачно.

— Не исключено, — согласился собеседник. — А возвращение? Наверное, возможно. Хотя не исключено, что есть и вероятность погибнуть.

— Веселенькие дела, — покрутил головой Костя. — А до меня вы такое кому-нибудь предлагали?

— Честно говоря, — невесело усмехнулся Алексей Владимирович, — вы у меня — последняя попытка.

— То есть как? — не понял Костя.

— Я могу предлагать людям стать участниками эксперимента лишь в строго ограниченное время — по вашему исчислению оно составляет всего трое суток. А также ограниченному количеству лиц — не более пяти. Первый был врачом-психиатром. Как оказалось, слишком хорошим профессионалом. Он так и не поверил, а жаль…

— И что вы с ним сделали? — не выдержал Костя. — Убили?

— Да что с вами? — замахал возмущенно руками Алексей Владимирович. — Просто стер память в части, касающейся нашей откровенной беседы, вот и все.

— А второй?

— У него оказалась очень неустойчивая психика. Подробности, думаю, ни к чему. Я сам отказался от его услуг.

— Третий?

— Он был старик, причем наполовину парализованный. Спасибо, чаю больше не надо, — вежливо ответил он проводнику, появившемуся в дверях, но не успевшему произнести хотя бы слово, и, старательно прикрыв за ним дверь купе, продолжил, мечтательно прищурившись: — Глобальные знания, огромный опыт и вообще. Все было замечательно, но в конце он выдвинул требования, которые необходимо было выполнить в отношении его лично.

— Здоровье, поди, заказал? — предположил Костя. — И молодость.

— И еще кое-что, — согласно кивнул Алексей Владимирович.

— И вам жалко стало?

— Да нет, просто мы не можем заплатить. Ничего, ничем и никак. Это входит в условия. Более того, мы даже не можем ничего компенсировать из ваших будущих возможных потерь.

— То есть?

— Очень просто. Предположим, что вы возвратитесь оттуда дряхлым стариком, причем одноногим и слепым. Никакой компенсации за это не ждите — ни материальной, ни духовной. Вообще ничего. Или вернетесь какой-нибудь беззубой собакой, старой и уродливой. Человеческий облик вам вряд ли вернут.