— Так что ж мне, молчать, блин, все время? — не выдержав, взорвался Михалка. — А если спросят что-нибудь?

— Спросят — ответь, — осадил его Константин. — Только не торопясь, степенно. А насчет молчать — это ты в самую точку попал. Очень уж у тебя речь загрязнена атавизмами разными от двадцатого века.

— Атавизм, кажется, пережиток прошлого? — Славка скорчил невинную рожу, но бесенята в его глазах так и прыгали.

— Верно, — согласился Константин. — Но в данном случае это пережиток будущего.

— Красиво сказано, — немедля восхитился бывший спецназовец и толкнул в бок Михалку: — Учись, Минька, как надо из щекотливых положений выползать. Легким движением руки, пардон, языка с ног на голову переставил — и все. Вот это по-княжески. Это я понимаю. Ой, да ты у нас переименованный, а я все по-старому. Извиняй, Михалка.

— А ты не больно тут веселись, — утихомирил его Константин, не давая начаться очередной словесной перепалке. — Сейчас Михаил Юрьевич нас покинет, и я тобой займусь. Вплотную.

— Тогда я останусь, — заинтересовался грядущей веселой перспективой Михалка. — Не хочу кайф упускать.

— Ты уже его весь упустил, — повернул к нему голову Славка. — Он у тебя весь в том веке остался. А здесь средневековье. Тяжелая работа, князь и я, а вместо кайфа шелепуга, — вовремя ввернул он про плетку, после чего Минька помрачнел, вспомнил что-то неприятное и, вяло махнув рукой, пошел к двери, но на полпути остановился и хитро глянул на оставшихся.

— Кстати, вот вы меня шугаете все время, пристаете с ерундой разной, а у меня деловое предложение есть. Чуть не забыл из-за ваших глупостей.

— Какое?

— Насчет ускорения процесса. Я предлагаю запараллелить его и пустить двумя линиями.

— Переведи, — попросил Славка. Константин молчаливо присоединился к его просьбе.

— Пусть кузнецы по моим выкладкам и чертежам приступают к отливкам форм, — охотно пояснил Минька. Быть в центре внимания ему нравилось всегда. К тому же это здорово помогало думать. При наличии благодарных слушателей он не только охотно и в достаточно популярной форме излагал уже созревшие идеи, но еще и с искрометной легкостью, безбожно импровизируя, тут же, на ходу, совершенствовал их, вносил новшества в придуманное ранее.

— Отливки должны быть разных размеров и форм. Все тщательно пронумерованы. Основных видов — два. Наступательная граната типа РГ-42 и оборонительная типа лимонки. Главная задача, чтобы их сделали — это где-то штук сорок-пятьдесят — к моему приезду. Получится, что у меня будет порох готов, одновременно и формы, куда его засыпать. Помимо этого — учитывая требуемую вами секретность, а также взрывоопасность пороха и необходимость строго соблюдать специфику его хранения, — надо построить специальные помещения. Что-то типа складов и мастерских. Это тоже с тебя, княже, — и, нарочито нахмурив брови, добавил: — Чтоб к моему приезду все было готово, а не то… — И, не зная, что еще сказать, в качестве убедительной концовки он с силой грохнул кулачком по столу, но тут же возмущенно зашипел, потирая ушибленную руку, и гордо пошел на выход.

— Ну, вылитый Кулибин, — восхищенно пропел Славка вслед уходящему Миньке. — Вот что делает с человеком нежелание пахать и сеять, как все добрые люди. Идеи так и посыпались горохом.

— Ты заканчивай тут остроты метать, — призвал бывшего спецназовца к порядку Константин. — Он, кстати, все умно и правильно сказал и, в отличие от тебя, уже завтра делом займется.

— Извини, — ухмыльнулся тот. — Я ж только пока мы одни. Считай, что это у меня реабилитация психологическая.

— От чего?

— От всего хорошего. В нашем веке — Чечня. Я же только-только возвращался оттуда, когда меня в поезде прихватило. Ну а начиная с февраля — новый век, новые знакомства, а главное, — он зябко передернул плечами, — масса потрясающих и неизгладимых впечатлений.

— Извини, старина. Искренне сожалею…