— Ты боишься за дочь, — понимающе кивнул Эрнак. — Она же заложница там, за рекой. Ведь это так, Онур?

— Так, — горько сказал старик. — Мир держат на своих плечах наши дочери. Когда такое было? Чем мы прогневали Великое Небо, заслужив подобное унижение? А у меня и так почти никого не осталось. Кто позаботится обо мне, когда я стану совсем стар? Пятеро моих сыновей погибли в походах, старшую дочь забрала горячка прошлой зимой. Есть еще сын от наложницы, совсем мальчишка, и восемь внуков. И так почти у всех здесь, мой хан! Нам нужно лет десять-пятнадцать, чтобы выросли младшие сыновья, и родили своих сыновей. Только тогда мое племя обретет нужную силу! Только сын Ирхан радует меня. Такого лучника больше нет в наших землях. Сам бог Тенгри дал ему глаза орла.

— Мальчишка? — удивился Эрнак. — Он что, стреляет лучше, чем твои воины? Я был о мужчинах твоего племени лучшего мнения.

— Он стреляет лучше, чем мои воины, и лучше, чем твои воины, хан! — гордо ответил Онур. — Я горжусь им!

— Я хочу это увидеть, — загорелся Эрнак. — Пусть покажет.

Жители кочевья бросили все заботы и собрались в кучу, обсуждая свежую новость. Мальчишка Ирхан будет показывать свою стрельбу из лука самому тудуну. Степняки посмеивались, ведь они уже привыкли к этому зрелищу, а вот хан еще этого не видел. В ауле было немного развлечений и, чем бы ни закончилась эта потеха, это все равно лучше, чем перемывать кости соседке, или чесать шерсть.

— Этот, что ли? — с легким презрением спросил Эрнак. — Да он же ребенок совсем! Ваши воины стреляют хуже, чем он?

— Даже твои воины стреляют хуже, чем я, великий хан, — спокойно ответил Добрята, смело глядя в глаза, глубоко утопленные в изуродованный череп.

— Наглый щенок! — побагровел Эрнак. — Покажи мне свое мастерство, и если ты мне соврал, тебе дадут плетей!

— А если не соврал? — также спокойно спросил Добрята. — Если я стреляю лучше, чем те воины, что сейчас скалятся за твоей спиной. Что будет тогда?

— Тогда ты получишь отличного скакуна, — азартно ответил Эрнак. — Твоя поротая спина против хорошего жеребца! Ну, мальчик, ты готов? Или уже обмочил штанишки?

— Стреляем с пятидесяти шагов, — бросил Добрята, резко повернулся и пошел за луком. — Пять выстрелов. Больше не понадобится.

— Я спущу с него шкуру, — скрипнул зубами Эрнак, который от гнева весь пошел багровыми пятнами. — Каков нахал! Бури, проучи его!

— Да, мой хан!

Немолодой воин достал лук и натянул тетиву. Он полез в колчан, откуда вытащил стрелы, тщательно осмотрев каждую. Он не был горяч, и он мастерски стрелял из лука. Он был уверен в своей победе, но во всем этом его смущало только одно — мальчишка был поразительно спокоен. А раз он так уверен в своих силах, то и Бури не допустит ошибки, недооценив соперника.

А кочагиры, весело галдя, уже привязали к столбу тушу барана, в предвкушении будущего развлечения. Этому барану все равно предстоит отправиться в котел для дорогих гостей, так пусть будет веселее. Все лучше, чем дырявить мешок с сеном. Почти все из мужчин уже соревновались с мальчишкой Ирханом, и все они проиграли. Что же будет теперь?

— Стреляй первым, уважаемый батыр! — коротко поклонился Добрята всаднику, который кивнул с достоинством и вышел на позицию.

Бури никуда не спешил. Он немного постоял, слегка успокоив дыхание, а потом, наложив стрелу на лук, выпустил ее по мишени. Стрела рванула бок барана, обнажив мясо, и улетела куда-то вдаль. Воины Уар восторженно заорали. Выстрел был хорош. Но Бури поморщился, он не учел ветер. Следующие выстрелы он положил в цель одну за одной, неторопливо и аккуратно. Он и воевал точно так же, сохраняя голову холодной всегда, чтобы не случилось.

— Молодец, Бури! — хан хлопнул своего нукера по плечу и насмешливо обратился к Добряте. — Мне уже замочить свежие ветки, мальчик? Бить по спине не буду, не заслужил. Получишь по заднице, как ребенок, который украл у матери лепешку.

— Я заберу вот этого! — Добрята ткнул в жеребца нукера, что был справа от хана.