- Я! Хакон Бьярнарсон, по кличке Собака, - вышел вперед коренастый, крепкий, как дуб, мужик лет тридцати. Густая окладистая борода, нож на поясе и волосы до плеч выдавали в нем свободного мужа из германского племени. – Я привести две сотни воинов, они хотят служить тебе. Твой человек сказать, что ты кормить нас от своего стола, дать жалование солью и землю тем, кто отличится. Он все сказать верно?

- Нет! Не верно! – ответил князь, а даны недовольно зашумели, постепенно наливаясь злостью. Это что же, обманули их, получается? Это они зря шли сюда целый месяц? И что теперь, домой возвращаться и насмешки односельчан слушать? Да они этого лжеца сейчас на копья взденут! Но Самослав продолжил. – Землю получат все, кто прослужит пять лет. Я слышал, что среди данов не бывает трусов.

Воины радостно заорали, тряся копьями. Вот это конунг! Вот это уважил!

- Слушайте мои условия, воины! – крикнул Самослав на наречии кельнских франков. - Моя еда и мое оружие взамен сломанного. Жалование за год – шесть солидов. Его плачу солью. Долю в добыче получите наравне с моими воинами. Три манса доброй земли каждому из вас в новых землях, что мы заберем на востоке! Не болото, и не скалы! Добрая земля под запашку! – перекрикивая шум, заявил князь. – Разрешу ловить рабов - трэллей в ничейных землях и подати буду брать кровью, как короли франков в старые времена. Один воин с трех мансов земли, и один послужилец(1) с каждых двух следующих. Сын, или боевой слуга.

- Согласные мы! – заревели даны в восторге. – Где тут у вас присягу дают?

- Ежели согласные, тогда на капище идем, и там вы поклянетесь Тором наши законы соблюдать, и верность князю хранить. И вот вам первый закон. Гадить – вон там! – и князь ткнул в сторону небольших домиков с сердечком, прорезанным в двери.

Даны удивленно загудели. Да, суровые порядки у новгородского конунга. Не забалуешь! Даже посрать абы где, и то нельзя. А дырка, значит, чтобы не побеспокоить никого из почтенных горожан. Хитро придумано!

Даны потянулись к капищу. Три манса земли и свои собственные трэлли! Жалование две коровы в год! И еще кормить каждый день будут! Подумать только! У нищих парней, которых выставили из дома, дав на прощание оружия на один золотой, кружились головы от таких перспектив. Они еще наведаются домой, и покуражатся над нищей деревенщиной из датского захолустья. И никого из них не беспокоило, что они пришли на войну. Ценность человеческой жизни в это время была такова, что радужные перспективы, нарисованные конунгом Самославом, перевешивали эту ценность с лихвой. Ничего не стоила жизнь младшего сына, что ушел из дома с копьем и щитом. Забыли про него тут же, как он переступил порог отчего дома. Ведь нет больше свободной земли в родных местах, за каждый ее клочок бьются хирдманы датских ярлов. А идти к могучим бондам в батраки, не лежит душа у отважных парней. Коли есть копье и секира, то можно достойную жизнь прожить, и не гнуть спину перед чванливым соседом. Лучше головой рискнуть, и самому могучим бондом стать. А если погибнешь в бою, то и не велика потеря. Один и Тор примут храбреца в Валхалле и посадят по правую руку от себя. Вот такая незатейливая логика превратит жизнь Европы в сущий кошмар на целые столетия. Но это случится еще не скоро.

- Не слишком ли щедро, княже? – негромко сказал Лют. – А вдруг еще набегут?

- Да я всем богам сразу помолюсь, если набегут, - честно признался Самослав. – Сам подумай, что важнее, авар победить или сохранить земли, которые мы еще не завоевали?

- Так вот ты где им землю решил дать! – раскрыл в удивлении рот боярин.

- А ты что подумал? – удивился князь. – Я что, когда-нибудь был замечен в излишней щедрости? Они мне еще потом границу будут бесплатно охранять. Когда победим… Если победим… Этим парням через пять лет нужно еще в живых остаться.

Аварская орда подкатилась к городу через две недели. Не увидеть ее приход было невозможно, ведь зарево пылающих деревень охватило город полукольцом, от Дуная до самого Инна. Степняки шли не спеша, со вкусом разоряя все вокруг. Они понимали, что в городе их уже ждут, а потому ловили полон, грабили и жгли. Комариные укусы мелких отрядов не могли остановить войско, они лишь стесняли его обозом, в котором тащили раненых подлыми стрелами. Самослав до боли в глазах вглядывался в ночь, кусая губы. Сколько добра пустили на ветер, сколько трудов пошло прахом! Даже если отобьются, год тяжелый будет. Припасы разграблены, посевы потоптаны конскими копытами, множество скота угнано ненасытными кочевниками. Как ни прячь, а все равно сыщут его, если захотят. Есть то войску что-то надо. И людей побили множество. Селяне, что набежали под защиту стен, жуткие вещи рассказывали. Истинное зверье эти авары, гори их черные души в преисподней! Не все селяне успели спрятаться, а кое-где нашли тех, кто прятался плохо… Э-эх! Готовились к войне, готовились, а она совсем не так пошла, как они ее задумали. Впрочем, а когда в нашей истории бывало иначе?

Как только из леса с гиканьем выскочили первые всадники на низкорослых мохнатых лошадках, быстроногие мальчишки из Сиротской сотни зажгли посад и ужом скользнули в городские ворота. Дома уже заранее были обложены пучками соломы, а потому пригород вспыхнул весь и сразу. Князь с болью смотрел со стены, как полыхают годы труда, но оставлять аварам крышу над головой и запас хороших бревен он не хотел. Что ж, такова жизнь… Леса вокруг много, еще построят.

Тяжелые брусья упали на железные крюки, заперев Новгород изнутри. Больше ходу из города никому не было. Началась осада.

1 Послужилец – дополнительный воин, взятый с земельного надела. Обычно был вооружен хуже, чем воин-держатель земли.