— Почему это? — возмутилась Полли.

— Потому что Мишель выписывается. Мне сказали, что он уже здоров. Верно? — Я тоже посмотрел на медсестру.

— Я позову врача, — выкрутилась та. И испарилась.

— Мишель может забрать букет с собой в академию, — сказал Полли я.

— Именно так и поступлю, — преданно глядя на Полли, пообещал Мишель.

— Ах, ну что ты. — Полли вздохнула. — Стоит ли утруждаться? Право, это такая мелочь. Всего лишь цветы…

— Цветы, полученные из ваших рук, не могут быть мелочью, Аполлинария Андреевна!

— Полли, — нежно улыбнувшись, поправила Полли. — И мы ведь с тобой — на «ты». Разве ты забыл?

Она заботливо поправила Мишелю одеяло. Тот едва не заурчал от удовольствия. А Полли посмотрела на меня — победно сверкнув глазами.

Ну, слава тебе, Господи. Какое-то время — по крайней мере, до тех пор, пока госпожа Нарышкина будет виться вокруг Мишеля, полагая, что тем самым заставляет меня изнывать от ревности, — я могу от неё отдохнуть. А там уже и конец семестра не за горами. Уеду в Барятино, запрусь в погребе и не выйду оттуда месяц. А лучше — два. Надеюсь, этого времени будет достаточно для того, чтобы Полли подыскала себе другого жениха…

Пришедший врач подтвердил, что господин Пущин здоров и может выписываться.

В академии нашу команду, а заодно и группу поддержки встречали, как героев. Все уже, разумеется, знали о победе. И эта информация полностью заслонила собой промелькнувшее в газетах сообщение о взрыве в отеле.

Оно, к слову, именно промелькнуло — коротенькое, в пару строк. «Бла-бла, утечка газа, никто не пострадал». Специалисты Витмана своё дело знали туго.

Ректор произнес приветственную речь. Поздравил нас — с победой и с выходом команды академии на международный уровень. Перед началом следующего семестра состоится Игра в Париже.

Переждав, пока стихнут овации, Калиновский добавил, что каждый из игроков получит дополнительные личные баллы — которые, конечно же, войдут в общий зачёт. Переждал новую волну поздравлений и ликований. И, приятно улыбнувшись, напомнил, что Игра — Игрой, а учёба — учёбой. До конца семестра — ещё три недели, после чего нам всем предстоит сдача годовых экзаменов. Прошу вас не забывать об этом, господа курсанты.

Судя по тяжёлому вздоху, прокатившемуся по залу, никто из нас не забывал об этом ни на минуту. Даже если бы мы очень хотели забыть — не получилось бы.

Во время речи Калиновского я заметил, как Полли, перед тем демонстративно державшаяся рядом с Мишелем, потихоньку смещается ко мне. Из столовой мы выходили уже почти рука об руку. Полли горделиво посматривала на сокурсниц.

— То, что мы с вами в ссоре, Константин Александрович, не означает, что другие девушки могут считать вас свободным, — пояснила она.

Я от неожиданности закашлялся. Уточнил:

— А мы в ссоре?