– Я умею разговаривать с чужеземными купцами.

На самом деле Сергей полагался не столько на чужеземных гостей, сколько на своих. Его названный брат, Мыш-Момчил из Радов Скопельских, был главным информатором Духарева.

– Византия? – полуутвердительно спросил Такшонь.

– И Византия тоже. Я слыхал, ромеи больше не платят вам дань.

– Киеву они тоже не платят, – отозвался Такшонь. – Больше не платят. А мой брат уже не единожды силой брал то, что Константинополь отказался отдавать добровольно.

– Византия богата, – согласился Духарев. – Но ни вам, ни нам, ни печенегам не овладеть ее землями. А ведь совсем рядом с нами лежит богатство, которое может полностью принадлежать нам.

– Болгария? – попробовал угадать дьюла.

– Нет, – Духарев покачал головой. – Хузары.

– А-а-а… – интерес мадьяра сразу утратил остроту. – Это для вас – рядом. А между нами и ними земли двух печенежских ханов… И еще тех данников, которых отбил у меня ваш Свенельд.

«В том-то и дело, – подумал Духарев. – Потому-то мне и нужен ты, а не печенеги».

Печенеги встанут на хузарскую землю крепко, двумя ногами, а угры не смогут.

– Наша Тмутаракань, которую у вас называют Таматархой, тоже далеко от Киева, – сказал Духарев. – И тоже через земли печенегов… которые ранее были хузарскими.

– То верно, хузары теряют свои земли и силу, – согласился Такшонь. – Но у всякого народа бывают плохие времена. Быть может, они еще возродятся.

– Нет, – твердо произнес Духарев.

– Почему ты так думаешь, воевода?

– Я не думаю, – воевода киевский посмотрел в черные блестящие глаза воеводы мадьярского. – Я знаю.

Он действительно знал. Но для угра нужны были аргументы.

Такшонь скептически приподнял бровь.

– Ты видел природных хузар среди тех, кто приехал со мной? – спросил Духарев.

– Допустим.