– Похож, – согласился тот.

Но согласился не сразу, вроде бы даже как-то неохотно.

Управляющий Духареву нравился. Старый вояка чем-то напоминал Асмуда. Хотя Асмуд никогда не стал бы заискивать перед купцом. А Пчелко явно старался угодить Мышате.

– Похож, – и уточнил: – только не на того Симеона, коего я знал, а на тот портрет, что висел когда-то в синей галерее дворца. Там, где Симеон еще до женитьбы.

– И где нынче этот портрет? – поинтересовался Духарев.

Забавно слышать, что твой сын похож на булгарского кесаря, некогда изрядно перепугавшего высокомерных византийцев.

Пчелко пожал плечами:

– Кесарь Петр повелел его убрать. Сам он не очень похож на отца.

– Ну то их семейные дела, – махнул рукой Мышата, хлебнул из простенького серебряного кубка и вытер ладонью губы. – А мы ведь, госпожа Людомила, к тебе тоже с семейным делом пожаловали. Догадываешься, с каким?

Хозяйка покачала головой, чуть-чуть нахмурила бровки.

Мышата недовольно глянул на Пчелко, тот вздохнул и опустил глаза.

– Говори уж, Момчил Радович, – сказала девушка. – Что у вас за дело?

Смотрела она при этом на Сергея.

– По обычаю не с тобой, прекрасная боярышня, мне о том деле говорить следует, а со старшим в роду, – с достоинством произнес Мышата-Момчил. – Но Богу было угодно призвать к себе отца твоего и матушку, а троюродному дядьке твоему, болярину Сурсувулу, обремененному делами государственными, я докучать не посмел…

– Ты не юли! – оборвала его девушка. – Руки моей просить приехал?

– Видишь, угадала! – засмеялся Мышата.

– И кто жених, уже не ты ли, Момчил Радович?

«Ой, поднесут нам дыньку… Или что тут у них приносят, когда сватам от ворот поворот дают?» – подумал Духарев.

Впрочем, он еще раньше знал, что боярышня откажет.

– Не я, – мотнул головой Мышата. – Племяш мой, воеводы Серегея сынок. Ну как, согласна?