– Недавно. Видимо, вырубился из-за грозы.

Макс нахмурился.

– Когда я подъехал, темно было лишь в твоем магазине. Ты точно заплатила за электричество?

Логичный вопрос, учитывая, что я только что наткнулась на неоплаченный счет за интернет.

– Позвоню в энергетическую компанию, – вздохнула я, следуя за Максом в подсобное помещение, где он тоже пощелкал предохранителями – по-прежнему безрезультатно.

Макс открыл заднюю дверь и выскочил под дождь. Я испугалась, что он наделает глупостей, например, полезет к главному рубильнику снаружи, и представила его с всклокоченными волосами и почерневшим лицом, как у детей в «Парке юрского периода» после удара током. Я и не заметила, что сжимала кулаки, пока Макс не вернулся.

– Ну что?

Он покачал головой, еще раз щелкнул главным предохранителем, и – о чудо из чудес! – тишину нарушило громыхание ожившего кондиционера. В передней части магазина замигал свет, но в подсобке я никогда его не включала, поэтому мы оставались в полумраке.

– Главное, не сдаваться, – заявил Макс и поднял бровь, придавая своему банальному замечанию скрытый смысл – словно подчеркивая, в чем именно я облажалась.

Как же меня злило, что на помощь в трудную минуту пришел Макс! Понятно, что мое упрямство было скорее вызвано почти родственным соперничеством, а не настоящей враждой – и все из-за накопившегося раздражения по мелочам. От его попыток изменить мой стиль ныряния, хотя сам же он в начале того лета ударился головой о трамплин, до непрошеного совета не брать занятия по углубленному английскому для двенадцатого класса уже в одиннадцатом[13]. Если бы я прислушивалась к рекомендациям Макса, то никогда бы не начала встречаться с Диланом.

Наверное, он хотел как лучше, однако я не просила его исправлять меня, спасать или рассказывать горькую правду. Если бы я была Рапунцель и у подножия моего замка появился бы Макс, я бы отрезала собственные волосы, чтобы доказать: спасибо, я и сама могу о себе позаботиться.

Поэтому я не показывала Максу мой роман. Боюсь представить, от скольких дурных привычек он бы решил меня отучить. Также именно по этой причине я пренебрегла советом, который он мне дал на прошлый День Благодарения.

За месяц до моей свадьбы.

Я попросила Питера провести этот праздник со мной и мамой, но он сказал, что ему нужно на пару дней уехать из Ориона. Причем поехал он вовсе не к своим родителям. Его дружки-иностранцы с работы надумали отправиться на горнолыжный курорт Вейл, и Питер к ним присоединился. Он даже не пригласил меня, заявив, что я все равно предпочла бы ужин с индейкой. Обещал загладить свою вину и со следующего года положить начало уже нашим собственным праздничным традициям.

Понятное дело, я разозлилась: закутавшись в теплый свитер, пошла на долгую прогулку вдоль ручья. Раздраженно шагала вперед, бормоча что-то себе под нос и периодически вскидывая вверх кулак; изо рта вырывались маленькие облачка пара. К моему великому удивлению, когда я добралась до моста, на его перилах сидел Макс и болтал свешенными вниз ногами, хмуро поглядывая на бурлящую воду.

Я закричала:

– Не прыгай!

Он неуверенно улыбнулся мне, и я села рядом, слегка толкнув его плечом. Макс спросил, зачем я пришла в такую даль, и я выложила самые сокровенные страхи.

Я сказала:

– Вряд ли Питер захочет оставаться в Орионе после свадьбы.