Мы оба не спали всю ночь, вернулись в Лос-Анджелес только в шесть утра и заехали ко мне, чтобы принять душ и побриться.

— Не хочу будить Рика, — объяснил Майло.

— А разве Рик еще не встал?

— Зачем все усложнять?

Он вышел из ванной комнаты для гостей, продолжая вытирать голову. Хотя он был одет в то же, что и вчера, Майло выглядел заметно бодрее.

— Завтрак, — заявил он. — Я знаю одно место, где подают огромные порции, чудовищной величины блины с ореховым маслом и шоколадной стружкой.

— Но это же детская еда, — возразил я.

— Достоинства зрелости сильно преувеличены. Я все время туда ходил. Уверяю тебя, Алекс, сейчас это то, что тебе нужно.

— Ты туда ходил?

— Когда не следил за фигурой. Наша эндокринная система получила колоссальную встряску, поэтому нам необходим сахар. Мой дед по материнской линии ел блины каждый день, запивая их тремя чашками невероятно сладкого кофе, — и прожил девяносто восемь лет. Он проторчал бы на этом свете еще немало, если бы не упал с лестницы, засмотревшись на хорошенькую женщину. — Майло убрал волосы со лба. — Едва ли мне грозит его судьба, но у тебя всегда есть выбор.

— Ты вдруг стал оптимистом, — заметил я.

— Блины, — повторил Майло. — Пойдем, я сгораю от нетерпения.

Я переоделся, размышляя о Берте и Эйми — кое-какие вопросы так и остались без ответа.

И еще я думал о Робин. Вчера вечером, в одиннадцать, она звонила из Денвера. Я позвонил туда в 6.30, но труппа уже перебралась в Альбукерке.

Так что утром мы сидели в кафе перед горой громадных блинов с ореховым маслом. От блинов странным образом пахло тайской пищей. Я подверг свой желудок коррозии, выпив чашку кофе, и молча наблюдал, как Майло щедро полил блины кленовым сиропом и принялся их уплетать. Потом я не выдержал и взял кувшинчик с сиропом в здоровую руку. Врач окснардской больницы определил мой ожог как «первую степень», заметив, что «еще немного и была бы вторая». Он положил мазь и повязку, протер мне лицо неоспорином, выписал антибиотики и посоветовал держать руку в чистоте.

Все в больнице знали Берта Гаррисона. Им с Эйми тут же выделили отдельную палату, где они пробыли два часа. Мы с Майло ждали. Наконец к нам вышел Берт:

— Мы останемся здесь. Поезжайте домой.

— Вы уверены? — спросил я.

— Совершенно уверен.

Он сжал мою здоровую руку и вернулся в палату. Джорджи Немеров и его команда довезли нас до Оджая, где Майло оставил свой взятый напрокат «додж», и исчезли.