— Не знаю. Я не работаю в закупочном отделе. Думаю, собственники карт на протяжении многих десятилетий не менялись, так что даже и сравнивать не с чем.

— Ну хотя бы приблизительно. О чем идет речь — о миллионах долларов? — Он видел, что этот вопрос пришелся Эмили не по душе, и смутился, словно предлагал ей переспать с ним за деньги.

— Я видела гравюры Дюрера — их частным образом предлагали менее чем за десять тысяч долларов. Он жил позднее, но он гораздо известнее. Что же касается Мастера игральных карт… — Она задумалась на несколько секунд. — Ну, может, не больше сотни тысяч.

— Из-за этого станут убивать?

— Что-что?

Ник глубоко вздохнул. Ему отчаянно хотелось сказать ей все, озвучить мучившее его. С каждой секундой умолчания он все больше чувствовал себя мошенником. Он приходил в ужас при мысли о том, что она сочтет его сумасшедшим.

— Когда Джиллиан отправляла файл с картой, мне показалось, что она попала в какую-то переделку. После этого она пропала. А вчера убили моего приятеля — мы с ним на пару снимали квартиру.

Эмили охнула.

— Господи, какой ужас. Примите мои соболезнования. — Она, плотно прижимая руки к бокам, уставилась в книгу, лежащую у нее на коленях.

— Я думаю, им… тем, кто сделал это… на самом деле был нужен я.

Присваивать себе трагедию, случившуюся с Бретом, было глупо… и самонадеянно. Он скосил глаза на Эмили. Она не смотрела на него.

— А в полиции вы были?

— Конечно. Они считают это выдумкой. И вообще думают, что это сделал я.

— Это не выдумка. — Она произнесла эти слова тихо, но отчетливо. — Не знаю, что случилось с Джиллиан Локхарт, но… Это становится ясно, стоит произнести ее имя в музее. Люди реагируют так, будто вы открыли им дверь в комнату, куда нельзя входить. Они не очень распространяются на ее счет, но…

Стая птиц сорвалась с деревьев у пруда. Они принялись кружить у башен на дальней стороне парка. Эмили подняла повыше ворот своей куртки.

— И потом, эти карты… они такие необычные. У всех животных несчастный вид. Что же касается людей…

Она открыла страницу с еще одной гравюрой. На странице танцевали или важно расхаживали крохотные человечки, хотя чем внимательнее присматривался к ним Ник, тем меньше они вроде бы походили на людей. Некоторые были волосатыми, как животные, у других кожа, казалось, висела лохмотьями. Они дули в рога, целились из лука, размахивали дубинками. Один бренчал на лютне — дурачок, не замечающий суматохи вокруг него.

— Это пятая масть, дикари. Глядя на них, испытываешь какое-то беспокойство. — Она грустно рассмеялась. — Ну вот, теперь вы будете думать, что я сумасшедшая.

— Нет-нет. — Ник прикоснулся к ее локтю успокаивающим жестом и тут же пожалел о своем порыве.

Она отпрянула, как испуганная птица, обхватила себя руками.