Туда зимой трое подростков затащили Корнея, раздели донага и тыкали носом в захарканный обледенелый пол.

Паша Дымченко по прозвищу Дым. В первое время он не проявлял по отношению к новенькому никакой агрессии, был поспешно занесен в категорию «нормальных». Ошибка вскрылась довольно быстро. Начав с безобидных подколов, в октябре Дым без малейших причин перешел на подножки и оплеухи.

Он прощупывал почву и понял, что почва рыхлая.

Дым не просто травил Туранцева, он возглавил травлю.

– Терпи, – сказал отчим, – или дерись.

Легко советовать.

Раздеть Корнея придумал Дым.

– Снимайте с него шмотки, ребзя.

Лопнула резинка трусов. Мороз вгрызался в кожу, а Корней хныкал, сгорая от стыда.

Его перевернули на спину, словно нелепого жука.

– Зыряйте, писюн обрезанный! Где твоя шкурка, Туранцев?

Он мог переадресовать вопрос детскому хирургу, оперировавшему маленького Корнея, но Дым ударил ботинком в бок:

– На меня смотри, жид! Ты жид, так?

Корней замотал головой.

– Че ты ля-ля? Только жидам кромсают залупу!

– Н-нет.

– А чем докажешь? – спросил подельник Дыма, Сергун.

– Да, да, чем докажешь?

Корней замычал, заворочался в ледяном крошеве и окурках.

– А пусть он в жида плюнет! – сказал Дым.