Каратели были беспощадны. Сжигали дотла селения. Пороли шомполами даже подростков и женщин. Расстреливали без суда. В Кутаис царские войска вступили, словно в захваченный вражеский город. Жители были предупреждены, что в случае нарушения порядка военные начальники имеют право «после троекратного сигнала действовать оружием».
Приказ Алиханова запрещал проведение манифестаций и демонстраций, распространение прокламаций и воззваний, вывешивание революционных знамен и даже… езду по городу на велосипедах.
Занятия в учебных заведениях Кутаиса были возобновлены.
Вернулся в класс и одиннадцатилетний гимназист Васо Киквидзе, ставший за этот год трудных переживаний взрослее.
Еще четыре года провел Василий Киквидзе в стенах Кутаисской гимназии. Учился средне — только чтобы переходить из класса в класс. Не верил, что аттестат зрелости поможет ему, бедняку, выбиться в люди, да и само учение не привлекало. Новый директор гимназии М. Глушаков был откровенным черносотенцем, активным деятелем «Союза русского народа». Лучшие преподаватели, которых любили и уважали гимназисты, были изгнаны. Их место заняли злобные невежды, отсутствие знаний и педагогических способностей возмещавшие преданностью царизму, с полицейской точки зрения люди весьма благонадежные. Да и сама гимназическая программа с ее упором на мертвые языки, препарированную в верноподданническом духе историю и географию, закон божий никак не могла поддерживать в живом, любознательном подростке страсти к учению и уж никак не способствовала его прилежанию и примерному поведению.
Жестокая реакция, воцарившаяся в стране после поражения революции девятьсот пятого года, не могла, однако, повернуть историю вспять. Загнанные в глубокое подполье, революционеры в тяжелейших условиях продолжали борьбу. Не оставляли они без внимания и учащуюся молодежь.
Конечно, не все гимназисты, принимавшие стихийное участие в демонстрациях и побоищах с полицией в бурном пятом году, пронесли сквозь жизнь революционный дух и убеждения. Многие угомонятся, станут либеральными земскими врачами, усердными чиновниками, преуспевающими путейскими инженерами — словом, благонамеренными членами общества. С улыбкой будут вспоминать о бездумных порывах мятежной юности.
Многие, но не все.
Окажутся и такие, для кого революция станет делом всей жизни, гимназические беспорядки явятся первым факультетом в университете бескомпромиссной борьбы с самодержавием и капитализмом, от ученических кружков они найдут путь к ленинской партии, станут профессионалами и солдатами революции, ее героями, а один — ее величайшим поэтом.
Юный Васо Киквидзе не забыл ничего, что видел, слышал, пережил в пятом году. На всю жизнь он запомнил разбитое прикладом окровавленное лицо подростка-гимназиста, трупы убитых рабочих у решетки городского сада, свист пуль, что посылали в него — мальчишку с моста через Риони — озверевшие казаки.
Не забыл и не простил…
Он пытается понять, осмыслить, осознать. Встречает людей, которые хотят ему в этом помочь. От них получает листовки, газеты, брошюры, книги. До латыни ли ему, тем паче закона божьего!
Дома плохо. Семья, и раньше небогатая, впала уже просто в настоящую бедность. Раньше денег не хватало на приличную одежду, теперь — даже на хлеб.
Мать плакала — рушилась ее мечта дать сыну образование, но отговорить его не смогла: в 1910 году Василий Киквидзе бросил гимназию. Крепкого юношу охотно взяли молотобойцем в кузницу.
Пять лет провел Василий у наковальни. Тяжелая это была работа, к тому же от зари до зари. Но давала она и свою радость, наливала тело здоровой силой, вселяла в душу уверенность. Было в этом занятии с железом что-то гордое и буйно-веселое. Кто такой гимназист? Еще неизвестно, что из него получится. А кузнец — среди людей человек уважаемый. Рабочий человек, который все может, все умеет. Так говорил дядя Илико, кузнец, у которого Васо стоял подручным.
Первые месяцы юноша приходил домой настолько разбитый от усталости, что даже есть не хотелось, думал только об одном — как поскорее добраться до кровати. Но потом втянулся в работу, овладел мало-помалу мастерством, научился обращаться с молотом сноровисто и без суеты. Стал меньше уставать, появилось время и для отдыха, и для других занятий. Начал подрабатывать перепиской бумаг.
Честно говоря, Васо и не вспоминал поначалу о заброшенных гимназических учебниках — так надоела ему их казенная скука. И для чего ему знания, не имеющие ничего общего с реальной жизнью, если становиться царским чиновником он не собирался, а учиться дальше, в университете скажем, так на какие деньги? Нет, не нужна эта гимназия ни ему, ни другим беднякам.
— Нет нужна! — сказали Васо его старшие товарищи.
Чтобы бороться с царем, капиталистами, помещиками, рабочие должны овладеть знаниями, наукой, военным делом. Рабочий класс, народ нуждаются в грамотных, знающих людях. Царские власти это хорошо понимают, именно поэтому они установили такие порядки, чтобы как можно меньше детей бедняков могли получить образование.
Рано или поздно, говорил дядя Илико, в России снова произойдет революция. В пятом году царь сумел ее подавить, но грядущая революция победит обязательно. А для этого ей нужны свои командиры, офицеры из рабочих и крестьян. Откуда же их взять, если такие здоровые и грамотные ребята, как он, Васо Киквидзе, не хотят учиться дальше?