— Точно.

— Йес.

— Ура. Только кончай болтать. Караван идет.

— Так рано же?

— Он раньше идет. А мы его видим.

Щель в снежном напуске, который искусно соорудил Звездочет, давала видеть ровно то, что нужно, тропу на всем ее протяжении до поворота. Но только никакого каравана я не увидел. Шли по тропе трое. Один впереди, скрючившись и пошатываясь, и двое на дистанции, озираясь и тоже что-то разглядывая.

— Что это?

— Минеры. У первого миноискатель. Растяжки ищет, железо. Здесь и пластид может быть, и нормальная мина. Противопехотная. Собаку ведут.

— Я не заметил.

— Правильно. Она в белом балахоне. Впереди всех. Так. Молчи. Они работают. Звук здесь лихо гуляет. Молчи. А я смотреть буду. Только чтобы ничего не звякнуло. Убью. Первая пуля тебе, вторая себе.

Разведчики работали с тропой часа три. Потом они устроились под нами, как раз под расщелиной. Это мне показал знаками Звездочет. Собака подвывала и тявкала, задрав голову к небу. Она чуяла нас. Но ее хозяин счел это просто дурью.

А ровно в назначенное время появился караван, и Звездочет дал мне взглянуть на него.

Шли, согнувшись под огромными рюкзачищами, маленькие люди. Несли на носилках ящики под брезентом. Шли сопровождающие и отдыхающие, замыкающие шли. Всего где-то семьдесят человек входили в Чечню, неся с собой оружие, оружие и еще раз оружие. Еще медикаменты.

Прошел еще час. Звездочет снова позвал меня к смотровой щели. На тропе копошились двое.

— Что они делают? — Спросил я шепотом.

— Мины восстанавливают.

— Зачем?

— Затем, — буркнул он.

Снайперская винтовка у него была собрана давно и стояла в углу нашего временного укреппункта.

Он целился долго. То почти нажимал на спуск, то снова откладывал винт. Наконец выстрелил, а потом еще раз, еще и еще. Почти неслышно ушли пули вниз. Потом он разглядывал в бинокль содеянное, поставил винтовку.