— Ну что ты! — мама замахала руками. — Он все время в одной футболке и на обед питается дошираком, явно нет женской руки! Никто о бедняжке не заботится!

Веста вспомнила психолога, от которого пахло тонким запахом дыма и восточных пряностей. И его дом, в котором все, до последней безделушки, было подобрано с отменным вкусом. И даже свет регулировался удобно — прямо рядом с диваном…

Но женской руки там не чувствовалось. Умеют же некоторые заботиться о себе сами, как взрослые люди?

— Мам… — Веста мягко улыбнулась, отодвигая чашку и накрывая ее ладонью, когда мама попыталась долить еще чаю. — Я справлюсь сама, честно.

— А как же твоя аэрофобия? — задал отец второй страшный вопрос. — Лететь же скоро? Во вторник, да?

Как же…

Эта попытка избавиться от фобии была последней. Больше способов не осталось.

И Весте и впрямь было печально, что полетит она все-таки одна и справляться будет сама. Она еще не знала — как. Рисковать попасть в черный список еще одной авиакомпании и напиться?

Веста вдруг задумалась. Она ведь шла к психологу с намерением вылечиться шоковой телесной терапией. Она и получила. Шоковую. Телесную.

А вдруг помогло?!

Всякие чудеса бывают — ведь человеческая психика до конца не изучена. Как бы проверить?

Она полезла в карман за телефоном и с удивлением посмотрела на его черный экран. Разрядился.

Хотя толку от него? Телефона психолога она тоже не знает. Даже имени не знает!

И как бы ей ни хотелось, но…

Она понимала, что скучает по этому наглецу, однако ни за что и никогда не вернется в его квартиру. А ему ее и вовсе никак не найти. Не одна же она Веста во всей Москве…

Мама постелила ей в большой комнате, где в полутьме мерцала разноцветными огоньками старенькая пластиковая елка. Хотела выдернуть гирлянду из розетки, но Веста попросила оставить.

— Так красивее. Как в сказке.

Мама погладила ее по голове и ушла с папой спать.

А Веста подошла к облезлой старушке-елке, которую помнила еще со своего детства и, улыбаясь, качнула колокольчик, который коротко и стеклянно звякнул в ответ. Погладила по гребешку деревянного петуха, которому лично отгрызла хвост, когда ей было десять.

Вспомнила, как однажды уронила этот алый шарик и как зашлось ужасом сердце, пока он летел вниз… но мягкий ворс ковра чудом его спас.