— Но вы ее знаете?
Долгое молчание. Ван Дам чувствовал — динамика изменилась. Ему нужно было прийти к заключению, а он все еще был далек от него. Придется рискнуть.
— Вы не сказали мне почти ничего, указывающего, что вы знаете Логан или кого-то, связанного с ней. На мой взгляд, вы больной человек, пытающийся компенсировать некую свою глубинную неадекватность. Вот почему я буду благодарен, если вы скажете мне что-то важное о Логан или уберетесь в свою нору и поищете кого-нибудь более простодушного.
— Вы и в самом деле готовы упустить возможность спасти жизнь вашей племяннице?
— Вовсе нет. Но я не верю, что вы — тот человек, который может ее спасти. Ответьте на поставленный мною вопрос. Скажите что-то такое, после чего я смогу поверить вам.
— Ладно, доктор. Слушайте. Я скажу вам кое-что. Если вы донесете на меня в полицию, я никогда больше не заговорю с вами и никто не увидит ее живой. Так что держите это при себе. У вашей племянницы есть отметина на правом бедре.
— Неужели? И какая же?
— Два слова.
— И что это за слова?
—
30
В четверть седьмого вечера, держа в руке кружку с кофе, Рой Грейс вышел из своего кабинета и прошел по длинному лабиринту коридоров мимо конференц-зала отдела тяжких преступлений, который его следственная группа делила с группой Гленна Брэнсона. Следуя традиции Управления уголовных расследований Суссекса — хотя оно уже давно объединилось с УУР Суррея, — какой-нибудь шутник из каждой оперативно-следственной группы пришпиливал к внутренней стороне двери ту или иную картинку. В данном случае картинок было две. Одна, вырванная из журнала фотография, изображала «Воз сена» Констебля в современной интерпретации — автором ее вполне мог бы быть Бэнкси — как застрявшую в ручье тележку из супермаркета. Символом второй операции стало мультяшное изображение улыбающейся Моны Лизы с айпадом.
— Шеф, вас можно на минутку? — раздался у него за спиной знакомый голос.
Грейс остановился и повернулся. Норман Поттинг, пятидесятипятилетний детектив-сержант выглядел сегодня еще более несчастным и растрепанным, чем обычно, — с зачесанными на лысину волосами, в поношенном твидовом пиджаке, мятой рубашке со съехавшим набок галстуком и плохо отглаженных серых брюках.
— Конечно, Норман, — мягко сказал он. — Ты как, держишься?
— Тяжело. Особенно здесь, в Суссекс-Хаусе.
— Уверен, что готов?
— Мне надо чем-то заниматься. Не могу сидеть дома.
На понедельник были назначены похороны невесты Поттинга Беллы Мой, погибшей при пожаре дома в Брайтоне, где она спасла сначала ребенка, а потом собаку.