Петра хмыкнула. Они шли по улице и подруга галдела, радостно предвкушая жизнь без назойливых дисциплин и телепередач. Видимо первый шок у всех прошел, и на улицу посыпались люди с радостными лицами. "Неужели мне одной кажется, что не так уж это и хорошо – окончание войны? Разве никого не насторожила фраза про ресурсы Земли?
– Почему ты молчишь? – удивилась Триша. – Неужели ты не рада?
– Хм. – конечно, Петра была рада, но отнюдь не тому, что "назойливое напоминание о войне" перестанет терроризировать граждан Столицы. Она радовалась, потому что кому-то больше не будет необходимости умирать. Но она не была уверена в том, что это так. – У меня смешанные чувства. Я еще не определилась. Да и пока неясно что нас ждет. Вместо войны. – уточнила она.
Подруга пожала плечами и спешно попрощалась, торопясь встретить из школы свою младшую сестру Люси. Петра медленно поплелась домой. Ее терзали противоречивые мысли. Погода располагала к прогулке: зеленела трава, дул легкий ветерок и ярко светило солнце. Ноябрь, как и остальные месяцы в Столице, был теплым и приятным. И все потому что город защищал купол «Климат контроль». Когда то люди не умели руководить природой, максимум на что они были способны, так это поддержание нужной температуры в домах. Теперь же им удавалось влиять на погоду, как им заблагорассудится в пределах сотен километров. Однако, тратилось слишком много энергии, чтобы ее хватало на что-либо, кроме Столиц. Не знающая другой погоды Петра шла, не глядя на красоты зелени и совершенно ее не ценила. Она думала о том, что рано или поздно начинаешь понимать, что все твое мнение о мире и самом себе не стоит и… да, в общем то, ничего не стоит. Ты стоишь около обрыва (который не видит никто кроме тебя), а всем кажется, что порхаешь, как бабочка в поле. У тебя здоровый цвет лица, ты не жалуешься на головную или иную боль. Ты живешь как все или даже лучше многих, и в твоей жизни всегда что-то происходит.
«Ну и что?» Спрашиваешь ты. «Какая мне до этого разница, если страшно? Если грызет, какая то мышь меня изнутри, и никакие ловушки ее не едят?» И это правильно. «Если селится в тебе это гадкое животное, тут уж не до спокойствия, не до бытового счастья.» Ты бредешь по улице (лесу, берегу моря) люди улыбаются тебе прямо в лицо, в твои стеклянные глаза. В окна, из которых никто в ответ не смотрит, кроме той мыши. Иногда ты пытаешься очнуться и ищешь…ищешь точно таких же мышей в глазах прохожих. И не находя, задаешься вопросом: ведь все мы живем в одном мире, неужели только меня пугает он своим оскалом?
Сейчас, судя по всему, пугал он действительно только Петру. Радость и веселье преобладало вокруг. Закончилась война. Нас ждет свобода.
Какая свобода, о чем вы?!
* * *
– Ты готовишься к сессии? – поинтересовалась мама за ужином.
– Итак все сдам. – ответила Петра, мрачно ковыряясь вилкой в овощном пюре. «Какая, к черту, сессия?».
– Не «итак все сдам», а садись и учись, а то получится как в прошлом семестре. Еле выкарабкалась. Троечница!
Петра в сердцах швырнула вилку и зло посмотрела на мать.
-Ты какая-то не такая сегодня. – удивилась мама и потрогала лоб Петры. – Хорошо себя чувствуешь?
Вообще девушка очень не любила, когда считают, что она слишком мала для какой-то информации. По большей части потому, что с детства ее посвящали практически во все новости, общаясь с ней как со взрослым человеком и интересуясь ее мнением. А теперь. Вот так поступить. И сидеть рядом жевать это будничное пюре как ни в чем не бывало. Разговаривать с ней об учебе?! Очень неприятно.
Со дня окончания войны прошло уже три дня. И все это время ни мать ни отец и словом не обмолвились при ней о происходящем. А между тем, в тот роковой день, когда Петра вернулась домой поздно, но еще затемно, они о чем то шептались за закрытой дверью, но стоило только Петре войти, как родители принялись за обсуждение хозяйственных тем. Она, конечно, не глупая, и на всякий случай подслушала пару фраз, перед тем как врываться. Но общей картины дела они не дали. Спрашивать было неприлично, сами родители, видимо, тему решили не поднимать. С тех пор отношения в семье несколько разладились, хотя знала об этом только дочь.
– Мне кажется, я догадываюсь в чем дело. – вмешался младший брат сузив глаза. – Петра злится, что вы ей не рассказали.
– Ах, вы даже с Савкой все обсудили, а со мной нет?! – опешила Петра. – Ну уж…ему ж восемь лет!
-Какая разница сколько лет? – возмутился Савва и кинул в Петру коркой хлеба. – Я, в конце концов, мужчина! И должен знать. А ты истеричка.
– Не городи чушь, Сав. – успокоила брата мама. – А тебе Петра, мы не хотели говорить, потому что впереди у тебя тяжелые дни и нужно готовиться…
– …к сессии. – закончила за нее Петра. – Какая вообще разница как я учусь, когда происходит такое?!