Зачем гадать, если можно у людей спросить, подумал я:

— Пссс... пацаны.

Но стоявшая неподалёку охрана либо решила меня игнорировать, либо попросту не услышала.

— Эй, усатый! Слышишь меня? — это я уже криком и сразу к офицеру, чтобы наверняка привлечь внимание.

Получилось.

Ох, я узнаю этот взгляд — офицер обиделся и хочет придушить. Пофиг, главное, что он идёт в мою сторону.

Подойдя ко мне на расстояние метра, усатый обернулся на своих солдат и тех как ветром сдуло. Только что были тут, и раз — уже на два десятка метров дальше стоят и прикидываются, что их вовсе не существует.

— Мне показалось или из твоей вонючей глотки донеслись какие-то звуки? — необъяснимо, но факт, от злости будёновские усы офицера встали дыбом и вспушились, как хвост у напуганного кота.

— Извиняй. Я только спросить хотел...

— Пасть закрой, дерьма кусок. Или ты настолько тупой, что ни черта ещё не понял с кем говоришь?! Ещё звук и я сделаю так, что расстрел пройдёт не совсем гладко. Вместо мгновенной смерти получишь простреленные колени и пулю в пах...

С презрением и нескрываемым наслаждением офицер плюнул мне на ботинок. И восприняв моё молчание, как безоговорочную капитуляцию, он развернулся и двинулся обратно к солдатам.

Но молчал я совсем не поэтому. Нужно было немного времени, чтобы переварить и принять его слова. Он ведь только что сказал, что меня расстреляют. Я уверен, мне не послышалось, он именно так и сказал.

— Мужики, вы просто лучшие! Я вас обожаю! — прокричал я в спину солдафону. — Спасибо вам!

Офицер остановился и развернулся. Его взгляд прыгал с меня на солдат. Он не понимал кто из нас двоих сошел с ума, я или он.

И судя по перекошенным от удивления физиономиям солдат, они тоже впервые в своей жизни столкнулись с подобным поведением приговорённого к расстрелу.

Уверен, что даже самые ненормальные психи, будучи привязанными к столбу и наблюдая перед собой вооружённую пятёрку, которая готовилась в скором времени их расстрелять, вели себя, как минимум, малость попроще.

А я же орал, улюлюкал и свистел от радости похлеще любого счастливчика, сорвавшего в лотерею джекпот. Я разве что в ладоши не хлопал, потому что не мог — был привязан к столбу.

Вояки впали в ступор, а я продолжал кричать. Вместо привычных проклятий в их адрес или бесполезных сопливо-слёзных просьб о пощаде, расстрельная команда слушала нечто совсем другое.

«Вы ваще красавчики и реальные пацаны! Уважуха!» — конец цитаты.

— С ума сошёл, — солдаты устроили между собой небольшой консилиум по поводу моего душевного состояния и вытекающего из него поведения.