— Разница в том, что он чистокровный, а ты обращённый. Полукровка. Дворняга.

— Опять дворняга, — стало и смешно и грустно, похоже это слово приклеилось ко мне намертво. — Шикарно. Будто мне и без этого мало проблем на голову свалилось.

— Посмотри на это с другой стороны. Уверен, ты без труда найдёшь место, где сможешь переждать всего одну ночь в месяц, не попадаясь никому на глаза. Зато взамен обретёшь силу зверя и его способность к регенерации. К тому же с твоей способностью отменять чужую магию в ночь полнолуния ты будешь на несколько порядков превосходить многих магов.

В дверь тихонько постучали и совух прервался.

С каменным лицом, шаркая ногами по полу, в библиотеку вошла старуха Гута. Меня для неё словно не существовало. Видимо моя выходка у ворот доставила ей немало хлопот.

Не проронив ни слова, она поставила на стол широкую глиняную чашу с тёплой водой. Вместе с паром от воды исходил приятный сладковатый травяной аромат. Следом бабуля вынула из кармана и положила рядом с чашей небольшой клубок ваты, моток марли, нить и несколько игл разной длины.

Всё это предназначалось для обработки моих ран.

Костяшки на кулаках сбиты в кровь, рассечение по левому глазу и рана на предплечье, оставленная клыками вервольфа. И, пока я не обрёл хвалёную звериную регенерацию, раны следовало тщательно промыть.

— Спасибо, — я немного задумался и Бозу пришлось вместо меня брагодарить Гуту.

Старуха всё так же молча удалилась из библиотеки, оставив нас наедине.

Я оторвал кусок марли, сложил его несколько раз и обмакнул в воду. Ткань практически мгновенно пропиталась жидкостью.

Кажется я даже застонал от удовольствия, когда, вместо ожидаемого жжения внутри раны, жидкость подарила приятное ощущение теплоты. В несколько подходов, каждый раз сменяя испачканную марлю новым куском, рассечение длиной почти на пол-лица очистилось от грязи и засохшей крови.

После этого последовала вторая волна блаженства. Я погрузил в чашу обе руки.

— Как же хорошо, — пробормотал я, закрыв глаза от удовольствия.

— Тц, зачем же ты сунул туда грязные руки, — недовольно цыкнул совух. — Опять придётся Гуту просить.

— С лицом закончил, вот теперь руки мою. Что такого?

— А когда физиономию твою подлатаем, промывать грязной водой будем? — кивнул совух на нить с иглами.

Я не придал значения, когда Гута среди прочего выложила на стол и эти несколько предметов. Она ведь была не в курсе, что меня цапнул вервольф и ночью я получу способность регенерации. Настолько мощной, что все мои нынешние “царапины” затянутся в мгновение ока.

Но эти слова Боза натолкнули на нехорошие мысли.

— А зачем зашивать, если ночью всё само починится?