Неудивительно, что его содержат под усиленной охраной. Моррис Клей – типичная жертва. Да у него это на лбу написано. Светится, как неоновая реклама.

Мы с Бернсом встали, чтобы уйти, и взгляд Клея задержался на моем лице.

– Элис Квентин, – медленно повторил он мое имя, пытаясь запечатлеть его в памяти.

На обратном пути Бернс остановился возле какой-то дешевой закусочной на Уэндворт-роуд.

– Вы ему явно понравились, – прокомментировал мой спутник. – Знаете, вы себя отлично держали. Некоторые из моих девчат боятся оставаться с Клеем в одной комнате. Говорят, мурашки по спине.

Бернс заказал себе большую порцию черного кофе, и меня так и тянуло посоветовать ему отказаться от кофеина: его сердцу и так тяжело от избыточного веса, зачем же еще подстегивать его всякой химией. Но я вовремя прикусила язык. На лбу Бернса выступили крупные капли пота: наверное, сидеть ему так же тяжело, как стоять или ходить. Разговор в комнате для допросов позволил мне узнать о личности Бернса даже больше, чем о Моррисе Клее. Зацикленность, отчаянные попытки сопереживания, зашкаливающий уровень стресса.

Я размешала сахар в чашке с капучино.

– Какой у Клея коэффициент умственного развития?

– Меньше пятидесяти, но это ни о чем не говорит. Он привык прикидываться дурачком.

– Вы мне сказали, что у него не было трудностей с обучением.

– Не иначе, этот засранец смухлевал во время теста, – пожал плечами мой собеседник.

– Но вы уверены в том, что он убил девушку, так ведь?

Бернс энергично кивнул, тряхнув двойным подбородком.

– Его вина неоспорима. В ней обнаружили его сперму, и, понятное дело, присяжные единодушно признали его убийцей.

– Какие-то другие доказательства были?

– Он был ее последним клиентом. – Бернс смерил меня долгим немигающим взглядом – коронным взглядом лжецов. – Поверьте, тут двух мнений быть не может.

– Верно, – согласилась я. Мой собеседник поспешил отвести взгляд.

– Ладно, ладно. Согласен. Что касается данных судмедэкспертизы, тут действительно есть о чем поспорить. Но у Клея не было алиби, ничего такого, чем он мог бы защитить себя.

– Из этого следует, что он виновен?

– При всем уважении, доктор Квентин, сделанного не воротишь. Мне же нужно знать одно: должен ли я держать его под колпаком после того, как завтра его выпустят на свободу.