– Мне бы хотелось послушать Пушкина. Его книги дороги, я видела их в лавке: там тоненькая брошюрка – одна глава его романа в стихах – стоит пять рублей. Мне это не по карману.

– Тётушка, вы угадали, – откликнулся Александр. – Княгиня Зинаида пообещала, что сегодня будут читать «Евгения Онегина». К тому же она приготовила и третью главу, которой ещё нет в продаже.

– Нужно пойти, – решила Полина. – Давайте скорее доедим и отправимся. Не хотелось бы пропустить начало.

Последнее слово, как всегда, принадлежало баронессе. Та скривилась, но всё-таки снизошла и разрешила:

– Стихи – легкомысленная блажь, но если вам они так нравятся, то идите, слушайте. Да и вообще, у меня голова болит, я отдохну без вас. Полежу в тишине.

Молчавшая до сих пор Алина переменилась в лице: заявленная «болезнь» могла растянуться на неделю, а то и больше. В таких случаях роль сиделки и по совместительству прислуги доставалась именно ей.

– Я останусь при тебе, Евдокси, – заявила она и пристально вгляделась в лицо баронессы: – И впрямь, у тебя кровь в голову бросилась, глаза налились. Тебе нужно поскорее лечь, а я могу посидеть рядом.

– Да что ты? Так заметно? – испугалась Евдоксия. – Мне совсем нельзя раздражаться, а кругом столько непорядка, что невозможно оставаться спокойной.

Она поднялась из-за стола, велела лакею принести в её спальню чай с мятой, и выплыла из столовой.

– Идите скорее, пока она не передумала, – заговорщицки улыбнулась Алина, – а я пойду её ублажать.

Лив испугалась, что Александр может обидеться за столь непочтительные слова в адрес его матери, но барон лишь рассмеялся.

– Ну что, дамы, вам нужно переодеваться? – поинтересовался он.

– Нет, мы наденем тальмы – и всё, – решила Полина. Она повернулась к Лив и уточнила: – Ты как, готова?

– Конечно, тётя!

– Раз так, то поспешим, – поторопил Александр, – мы же не хотим слушать роман «Евгений Онегин», начиная с третьей главы.

Дом Чернышёвых, где сейчас вместе с Лив обитали её тётки, граничил с усадьбой Белосельских-Белозерских. Там жила и давала свои знаменитые приёмы старшая дочь хозяев – княгиня Волконская. Выйдя на Тверскую, Александр повел своих дам к дверям соседнего дворца. Судя по обилию запрудивших улицу экипажей, в гости к княгине прибыло чуть ли не всё московское общество. Неприятно поражённая Полина обсуждала это нашествие с племянником, а её подопечная шла молча. Лив хватало надёжной руки и звучащего рядом низкого голоса. Кузен сегодня поразил её воображение: он оказался первым мужчиной, сказавшим, что Лив прекрасна. Более того, он даже посчитал её самой красивой из сестёр.

Александр так много видел, объехал всю Европу, а её выделил, хотя она для него – обычная провинциальная барышня. Это казалось таким удивительным, да к тому же кузен был обворожительно любезен. «Он – замечательный человек и самый настоящий друг», – наконец-то признала Лив. На теплый взгляд барона она ответила нежной улыбкой и прошла в вестибюль вслед за тёткой. Здесь оказалось так многолюдно, что Александру пришлось долго лавировать, прежде чем он вывел своих дам к лестнице.

– Подозреваю, что в гостиной сегодня яблоку негде упасть, – заметил он и попросил: – Держитесь рядом, не отставайте.