Слово «предложение» она выговорила с таким холодным и надменным видом, что в ее устах оно приобрело ледяную твердость приказа.

– Я весь внимание, – невозмутимо улыбнулся Китаец.

– Вы прекращаете начатое вами расследование, – глядя на Китайца в упор, сказала она, – и мы расстаемся друзьями.

Она хищно улыбнулась, довольная собственной лаконичностью.

– Какое расследование? – прикинулся «шлангом» Китаец.

– А вот притворяться я вам не советую, – раздраженно проговорила Ольга Васильевна, – и шутить – тоже. Я – деловая женщина, и у меня нет времени что-то доказывать вам или спорить с вами. Нет у меня также времени участвовать в спектакле, который вы мне тут хотите навязать.

– Помилуйте, – притворился возмущенным Китаец, – по-моему, это вы как раз пытаетесь мне что-то навязать.

– Значит, вы отрицаете, что вас нанял мой сын? – с затаенной угрозой в голосе спросила Ольга Васильевна.

«Черт, она все-таки узнала».

– Это коммерческая тайна. Вам, я думаю, не надо объяснять, что это такое, – сухо произнес Китаец.

– Не мелите чепухи, – приподняла Ольга Васильевна свой узкий подбородок, так что стали видны мелкие морщины на ее цыплячьей шее, – я все знаю. Олег мне сам сказал и уполномочил меня расторгнуть с вами договор.

– Осмелюсь напомнить вам, что для расторжения договора нужны обе стороны, которые его между собой заключили. Ваш сын совершеннолетний, так что он сам может о себе позаботиться.

– Значит, вы признаете, что он вас нанял? – ехидно улыбнулась Ольга Васильевна.

– Думаю, отрицая этот факт, я создам у вас впечатление, что боюсь в чем-то признаться и, следовательно, боюсь вас и ваших людей, – Китаец окинул взглядом телохранителей Сорокиной, с мрачным видом следивших за их беседой.

– Прекрасно, – сверкнула она своими острыми зубками, – значит, мы договоримся.

– Я не разделяю вашего оптимизма, – усмехнулся Китаец, – подтверждение мной факта подписания договора с вашим сыном еще не говорит о моем согласии пойти вам навстречу.

– Это как же понимать? – негодующе посмотрела на Китайца Сорокина. – Ты, значит, отказываешься? Послушай, мальчик мой, – ставя локти на стол, перешла она на фамильярно-развязный тон, – я ведь и заставить могу…

Ее брови сдвинулись на переносице.

– Интересно, как вы это сделаете? – наклонился к ней Танин.

Их взгляды встретились в пространстве враждебной доверительности, замкнувшемся между двумя креслами и повисшем разнозаряженным полем над столом.