– Дрянь дело, Джон, – сказал Альварес, вопросительно глядя на Кеннарда. – Ты уверен, что это тот же парень, что убил Озолса?

Кеннард кивнул:

– Он любит те же самые экзотические патроны. Похоже, семь человек убиты дозвуковыми пулями калибра 5,7 мм. Они еще не успели сравнить пули, но…

– Вероятность того, что два разных человека в Париже в одно и то же утро использовали одинаковые редкие патроны…

– В лучшем случае мала.

– Даже ничтожна.

Альварес изо всех сил старался разглядеть что-либо через головы зевак, жаждущих взглянуть на что-то очень интересное.

– Когда все это произошло? – спросил он.

– Утром. Ничего точнее мне никто сказать не смог. Значит, не так давно.

– До того, как был убит Озолс?

– Наверняка нет. Я думаю, по крайней мере, часом позже.

– Нам нужно попасть внутрь.

Альварес стал протискиваться через толпу. Как ни взгляни, он был крупным человеком. Дорогу через колледж он проложил себе чисто как греко-римский воин, и в свои шестьдесят два все еще выглядел воином, хотя в его черных волосах уже начала пробиваться седина. Его габариты были устрашающими, и он много раз пользовался этим, но сейчас он считал, что пусть лучше его недооценят, чем будут бояться. В случаях вроде этого он использовал свои габариты для доброго дела.

Достигнув цепи полиции, Альварес уперся в ладонь. Он предъявил свое удостоверение. Рассмотрев его, парень сделал знак старшему. Француз, лениво прохаживавшийся внутри оцепления, был средних лет, низкоросл и выглядел раздраженным из-за того, что от него потребовались какие-то действия. Альварес продолжал держать руку поднятой, и полисмен несколько секунд вглядывался в раскрытый бумажник.

– Да? – просто спросил он по-английски.

– Вы здесь главный?

Француз кивнул.

– Я лейтенант Лефевр.

Он помолчал как бы в раздумье и добавил:

– Что я могу для вас сделать?