– Инга! – вышла на связь Кристина, громко шипя эфиром. Помехи неприятно давили на уши, но голос подруги был слышен отчётливо. – Ты падаешь на каждом шагу! Ты в порядке?

– Пока да, – Ингеборга отдышалась и потянулась за обронённым ящиком. – Тут снег выше колен, и сплошные капканы под ним! Еле продираюсь…

На то, чтобы продвинуться на двадцать метров, ушло минут пять. За это время коробка изрядно пострадала, и стало ясно, что ещё столько же падений она не выдержит. Ещё неприятнее было то, что связь с бункером сильно ухудшилась. Голос Кристины сливался с треском помех, и разобрать её слова можно было не всегда. Ингеборга собралась с силами и продолжила движение. Возвращаться назад, пройдя лишь двадцать метров – ради такого не стоило выходить вообще. Поэтому она дойдёт!

Ещё через пять минут ей удалось увеличить пройденное расстояние вдвое, но связь с бункером полностью пропала где-то на половине этого пути. Торчащего позади перископа больше не было видно в забитом пылью воздухе, и дальше пришлось карабкаться в полном одиночестве. Термометр показывал минус пятнадцать, счетчик Гейгера демонстрировал смертельно опасные значения радиационного фона, эфир шипел и трещал, ноги постоянно запинались о невидимые под снегом препятствия, ящик выпадал из рук. Но хуже всего была полная потеря ориентации на местности. Компас не работал, показывая север то везде, то нигде, электроника скафандра сбоила. Понять, правильно ли она идёт, не получалось. После очередного падения ящик всё-таки порвался, и несколько банок высыпались наружу. Пришлось прижимать коробку дырой к себе и ковылять ещё медленнее.

За последующие двадцать минут она так и не наткнулась ни на что, что напоминало бы развалины посёлка, хотя, судя по времени двести метров должны были остаться позади. Не могла же она за полчаса пройти меньше? Если только она не идет по кругу… Ингеборга обернулась и проследила цепочку собственных следов. Вроде ровная, хотя, как тут отследишь, если дальше двадцати метров ничего не видно. Она побрела дальше, пытаясь прикинуть правильность курса. Может, принять немного левее? Вроде как правши при движении машинально смещаются вправо, если лишены ориентиров… так в пустынях люди и плутают… Ингеборга сделала небольшую поправку и продолжила пробираться через глубокий снег.

На третьем шаге нога снова провалилась куда-то, зацепляясь за невидимый обломок, и она полетела лицом в сугроб. Лицевой щиток ударился обо что-то твёрдое, и Ингеборга увидела прямо перед собой торчащую из сугроба заледенелую человеческую руку. Она вскрикнула, отшатываясь, но не смогла освободить ступню. Пришлось барахтаться, разгребая сугроб, и извлекать ногу из ловушки. Оказалось, что она споткнулась о труп того самого убийцы, за которым они следили через перископ. Наконец ступню удалось освободить, и Ингеборга принялась искать в грязном снегу коробку. Найти её удалось не сразу, а когда всё-таки удалось, выяснилось, что коробка порвалась окончательно, и весь мусор из неё высыпался. Пока она думала, что же делать, начался снегопад, ударил сильный ветер, и видимость резко упала почти до ноля. Внезапно Ингеборга отчетливо поняла, что если её следы занесёт снегом прежде, чем она сумеет вернуться в бункер, то обратную дорогу ей уже не найти никогда.

Девушка с размаха нацепила порванную коробку на заледеневшую руку трупа, словно флаг на древко, и поспешила назад по собственным следам. Вопреки ожиданиям, глубокая борозда, пробитая ею при движении через полуметровые сугробы, заметалась грязно-серым снежным месивом буквально на глазах, и вспыхнувший внутри страх подгонял её ещё сильней. Из-за этого она стала спотыкаться и падать чаще, чем когда шла сюда, и с каждым падением паника возрастала всё больше. В какой-то момент ветер усилился до ураганного, и её сбило с ног без всяких невидимых препятствий. Дальше пришлось ползти на четвереньках, перебираясь через мешанину обломков, но добраться до бункера она так и не успела. Мощные порывы ветра бросали ей в лицо целые облака грязного снега, от собственных следов не осталось даже легких углублений, видимость – ноль, в эфире ничего, кроме оглушительного треска помех.

Она заблудилась!!! Ориентиров нет! Следов нет! Связи нет! Это смерть!!! Приступ паники обрушился на неё, словно девятый вал, и Ингеборга упала на нагромождение обломков, скрытых грязно-бурой снежной толщей. Она сжалась в комок и зарыдала, отчаянно колотя руками оказавшийся перед лицом расщепленный обломок рухнувшего дерева, как будто он был виноват во всех её бедах. Внезапно истерика в одно мгновение сменилась ощущением пронзительного взгляда, будто прожигающего насквозь. Девушка дёрнулась, резко оборачиваясь назад, и замерла. В десятке шагов от неё, в центре бушующего снегопада, возвышалось мощное человекоподобное существо с пылающими кроваво-красными глазами. Затянутое в какую-то белую мешковину, трёхметровое, с полтонны весом, существо пронзило её взглядом насквозь, словно видело всё, от малой клеточки до самых потаённых мыслей, и… И в следующий миг наваждение исчезло. Ингеборга судорожно вдохнула, хватая ртом воздух, и приказала себе взять себя в руки, пока психика не пошла вразнос окончательно.

Так дело не пойдет. Паника не приводит ни к чему хорошему. Отец не уставал повторять, что главное в любой ситуации сохранять ясность мышления. Она вспомнила, как он шутливо отчитывал её за какую-то мелкую неудачу в школе: «Запомни, даже если тебя съели, у тебя всё равно имеется как минимум два выхода! Но если не будешь развешивать нюни по каждому пустяку, то тебя не съедят!». Нужно перестать ныть и собраться. Аккумуляторов скафандра хватит на сутки. Снегопад и ветер должны закончиться гораздо раньше, сейчас ни то, ни другое долго не длится. Надо дождаться штиля и осмотреться. Обогрев работает, поэтому самое разумное сейчас – не двигаться. Она находится на тропе, пусть даже от тропы ничего не осталось, но ей известно направление движения хотя бы на ближайшие двадцать метров. Без паники. Она сможет. Всё не так уж фатально.

Снегопад закончился через час, и Ингеборга поднялась на ноги. Лежать под снежным потоком она не рискнула, чтобы не быть засыпанной целиком, и от долгого сидения в неудобной позе спина неприятно затекла. Но это ерунда. Видимость появилась, надо искать дорогу домой.

– Кристина, это Ингеборга, как меня слышишь? – она вышла в шипящий эфир.

Ответа не последовало, и девушка воспроизвела в памяти направление движения. Она шла в ту сторону. Упала головой по направлению движения. Видимость до снегопада была примерно такой же, как сейчас, и на этом расстоянии её след был ровным. Значит, сейчас можно пройти двадцать метров, и это точно будет правильным курсом. Она начала пробираться через древесно-снежную грязь, тщательно отмеряя расстояние. Убедившись, что двадцать метров остались позади, она вновь вышла в эфир.

– Кристина, это Ингеборга. Приём! Кристина, как слышишь меня? Ответь! Приём!

Ответа по-прежнему не было, и она решила пройти ещё двадцать метров прежним курсом. Будем надеяться, что это не станет отклонением в другую сторону. Продравшись через следующий двадцатиметровый отрезок, она снова попыталась вызвать бункер. Не получив ответа, она прошла ещё пару метров, как вдруг сквозь треск помех донеслось:

– И… га! … где?! – голос Кристины было почти не разобрать. – Гд… … ы?! … чилось?!!

– Кристина, я тебя едва слышу! Продолжай говорить! Слышишь?! Не замолкай! Я найду вас по голосу! Пусть Света ищет меня в перископ! Как поняла меня?

Она повторила свои слова ещё дважды, напряжённо вслушиваясь в ответ. Кристина слышала её плохо, но более мощный передатчик бункера принимал сигнал всё же получше слабенькой рации скафандра, и подруге удалось понять её слова. Ингеборга вытоптала в снегу крупную метку, отмечая текущую точку, и двинулась прежним курсом. Оказалось, что она удаляется от бункера, потому что голос Кристины очень быстро затерялся в треске помех. Пришлось вернуться к отметке и попробовать движение в другую сторону. Нужное направление она обнаружила с третьего раза. Выходит, где-то она всё же сбилась с пути. Но теперь, когда с каждым метром передатчик базы звучит громче, держать правильное направление стало легче. Ингеборга всматривалась в пыльный воздух, надеясь заметить поднятый перископ, но с первого раза всё-таки прошла мимо цели. Голос Кристины начал звучать хуже, и стало ясно, что она удаляется. Пришлось развернуться, добраться до точки наиболее уверенного приёма, и ходить вокруг неё расширяющимися кругами, привычно пробивая путь через грязную толщу и спотыкаясь на обломках. На втором витке она заметила перископ, который, конечно же, оказался совсем не там, где ожидалось. Ещё десять минут ушло на то, чтобы добраться до него, очистить люк и попасть внутрь. На тщательную очистку скафандра ушло ещё полчаса.

– Мы думали, ты погибла! – сильно перевозбужденные подруги встретили её у люка в тамбур. – Тебя не было больше двух часов! Сначала ты полчаса не отвечала на вызовы! А потом начался ураган!

– Повезло, что это был не ураган, а просто очень сильный ветер. – Ингеборга устало вылезала из скафандра. – Так бы фильтры могли забиться. Снегом следы занесло, я чуть не заблудилась. Пришлось дожидаться, когда всё закончится. Еле вышла в зону связи.

– Ты ненормальная! – взвизгнула Светлана, повисая у неё на шее. – Я думала, всё, ты уже не вернёшься! Никогда больше так не делай!