Капитан в это время прикрыл микрофон телефона ладошкой и вопросительно уставился на главаря.

— Они просят, чтобы еще кто-нибудь из членов экипажа поговорил с ними.

— Ну так пусть старший механик разговаривает, — кивнул вожак, и Нема на полусогнутых подошел к Баасу.

— Пожалуйста, не говори лишнего, — прошептал он и отдал трубку.

Питер старательно прокашлялся и только потом прижал телефон к уху.

— Але! — сказал он по-голландски.

Голос, в котором он предположительно узнал главу по всяким чрезвычайным ситуациям компании, невозмутимо спросил на английском:

— Позвольте узнать, с кем я говорю?

Во дает, старина Хартвельд, будто в экипаже еще кто-нибудь может говорить по-голландски? Недостаточно ему слова на родном языке.

— Але, — снова повторил дед, уже по-английски.

— Кто это?

— Это я, старший механик Питер Баас, — начал, было, он на родном наречии, но капитан при этом страдальчески закатил глаза, а главарь бандитов одними губами произнес: «На английском!»

— Привет, Питер! — ответил Хартвельд. — Мне представляться, надеюсь, не требуется.

— Нет.

— Отлично! Как твои дела?

Баас скривился, как от зубной боли, но проговорил:

— Хорошо! А как ты?

Но тот проигнорировал вопрос, поинтересовавшись:

— Ты подтверждаешь все то, что говорил только что мастер Номенсен?

Дед хотел, было, поинтересоваться, о чем же таком наплел капитан, но передумал. Посмотрел в окно, проводив взглядом перегружаемые на пироги тела, и ответил: