— Русский? Неожиданно, и кто же это тут у вас в те времена отметился?

— Стефай Разий.

— Стефай Разий? Это не русское имя, польское, наверное. Стоп. Степан Разин? Ага. Был такой разбойник, наводил тут шороху со своими корабликами.

Сейчас, на балу, Пётр Христианович отрешился от потных женщин и про Пери свою подумал. Что-то ведь через три дня, когда они приплывут в Дербент, делать надо. Было бы в сто раз проще, если бы Александр был нормальным пацаном. Ну, отправляешь ты генерал-лейтенанта Витгенштейна шумнуть на Кавказе, так поступи последовательно, назначь его главнокомандующим всеми войсками на Кавказе и подчини ему генерала Цицианова, да и всех остальных генералов, которых тут… вернее, там, в Грузии, немало окопалось. Но!!! Цицианов — это грузин. И вообще он не Цицианов. Да и не Павел Дмитриевич. Он князь Павле Димитрис дзе Цицишвили, а мать у него из династии Багратионов, то есть, из царского рода. Александр считает, что грузина больше будут слушать в Грузии и меньше будет всяких восстаний. Возможно.

Только что теперь получается? Он не подчиняется Цицианову, а Цицианов ему. Цицианову дана команда — сохранять мир, а Петру Христиановичу разрешили присоединить Кубинское ханство, а если получится, то и Бакинское. А ещё там, рядом с Дербентом, есть анклав горный, Кюра, населённый в основном лезгинами, который никому не подчиняется, и нужно и его к рукам прибрать.

Хрень получается. Так бы стал он Генерал-губернатором и можно Дербент невесте в пользование оставить. Теперь придётся что-то выдумывать.

Брехт, под строгим взглядом губернатора Астрахани, вынужден был пригласить на польский танец его жену, и, скача, аки козлик, вспомнил эпопею с танцовщицами живота: под Новый Год он решил, наконец, представить их монаршему семейству и продемонстрировать восточные танцы. Добыл самые прозрачные шелка, сшил одежду, ну, не сам, а у портного заказал, такую чтобы пузо и часть спины были открыты, сходил в театр Эрмитажный и рассказал дирижёру какую музыку ему надо.

— Я понимаю, — итальянец расплылся в улыбке лучезарной, вам нужен фрагмент из «Пальмиры, царицы персидской». Это опера в двух действиях композитора Антонио Сальери.

Сбацали. Не. Экспрессии не хватает. Напел товарищу заграничному Брехт танец с саблями Хачатуряня.

— Великолепно, кто сочинил эту мелодию? — загорелся Лючио.

— Не важно. Кроме скрипок основную тему должна вести балалайка, — Видел Брехт такое в исполнении коллектива Надежды Кадышевой. Прикольно звучит.

— Балалайка? Вы серьёзно, Ваше Превосходительство, хотите Александру Павловичу показать балалайку?

— Бала-ла, бала-ла, балалайка — зараза, — пропел охреневшему маэстро Брехт. — Давайте проведём «репитипитицию». Только уж найдите балалаечника виртуоза.

Прорепетировали пару раз. Итальянец в шоке. Оркестранты забыли, на какие струны пальцами давить.

До представления младших не допустили, но Катерина, один чёрт, выревела, даже голодовку обещала устроить.

Такого ещё Петербург не видел.

— Пётр Христианович, — вправив челюсть, после танца пристала к Брехту Мария Фёдоровна, — кто эти девушки?

— М. Даже и не знаю. Я застрелил Гасан-хана. Это его жёны или наложницы, там, на Востоке, не понять. Наверное, они…

— Они ханши, то есть княгини, — влезла Екатерина.

— Княгини с голыми жопами?! — присвистнул Константин.