Если Мезенцев был официальным агентом, почему он попал на каторгу? В первоначальном плане всех причастных оказался изъян.

Комендант встал, подошел к шкафу, полному каких-то бумаг, и остался стоять ко мне спиной, а я смотрела — неужели на столе нет ничего, похожего на…

— Что вы, ваше сиятельство, — протянул комендант, не оборачиваясь, — вы не навредите мне до тех пор, пока не узнаете все до конца. Ваш муж был не в ладах со своим тестем, история, как юная графиня фон Зейдлиц упросила отца устроить неравный брак, дошла даже до этих скал, ваш отец сохранил вам семейный титул… Чего Дитриху не хватало? Влиятельный тесть, деньги, молодая жена, столичная жизнь, я бы с радостью поменялся с ним, знаете ли.

Верю. Что же до Дитриха — я не скажу, какая вожжа ему под хвост попала, а сам он мог наплести ерунды про равенство, братство, всеобщее благо, про то, что кто-то же должен лечь на алтарь. Его алтарем завтра станет местное кладбище — болото, покрытое коркой льда, а я лягу рядом немногим позже, как подобает верной жене.

— Участие Дитриха в заговоре было… пассивным. Но что-то его напугало, он бросился к тестю, и, думаю, граф был в большом замешательстве, — комендант повернулся, держа в руках два бокала. Он мог подбросить мне что угодно, подумала я, но приняла и пригубила вино. Наплевать. — Граф фон Зейдлиц явился в канцелярию с докладом, но его обошли недоброжелатели.

Так бывает, чтобы спасти свою шкуру, вместе с прочими сдают информатора. Графу было что терять, пришлось выдать собственного зятя и отречься от меня. Какая жалость. Что он мне тогда сказал?

Мои чувства не довели меня до добра.

Мой муж помилован, Святой Трон дает всем женам свободу, а мне за ошибки надо платить. Никто не хочет пятна, и есть ли кто-то, кто увезет меня из столицы ко всем чертям. Идеалистичная верная дура, которой кинут подачку из семейной мошны, чтобы она не околела уже по дороге. Он, граф фон Зейдлиц, сделал для дочери все что мог…

Избавил ее мужа от казни?..

Аглая любила этого человека. Настолько, что умолила отца на брак, и настолько, что граф сомневался, что дочь не участвует в заговоре. Настолько, что у него оставался выбор: пожертвовать только мной — или всем остальным, в том числе и браком с фрейлиной Дивеевой, и судьбой и карьерой моего брата.

Может, фрейлина, которой ни к чему было родниться с какой-то клятой, повлияла на то, что граф не смог найти иное решение после того, как сдал жандармерии и заговорщиков, и того, кто нашептывал ему все секреты. Граф опоздал и был вынужден откупиться и Дитрихом, и мной. Было ли ему тяжело? Пожалуй.

Я потягивала вино, комендант тоже. Стояла странная тишина, не хрупкая, как бывает, когда на белый свет выплывают тайны, а вязкая, непроницаемая, как тогда, когда они зарождаются, но стояла недолго, я снова услышала низкой стон. Морское чудовище выбралось из глубин и звало меня туда, где спокойно. Комендант к чему-то прислушивался, я замерла — он тоже слышит?.. Невероятно.

Дитрих считал, что мой отец от меня не откажется, а мне казалось, что граф был разочарован единственной дочерью. Ее выбором, ее безрассудством, но при дворе выживает тот, кто умеет принимать непростые решения.

Дитрих, как и Мезенцев Теодоре, обещал, что увезет меня отсюда. После того, как напомнил, что я не завишу от воли отца, что мне не нужен никакой паспорт… Что княгиня лишь отговорка, что мой отец нуждается почему-то во мне… Манипуляция. В последнем я была убеждена. Они делили меня — Дитрих выиграл. Если бы я тогда могла знать!..

«Без тебя мне не выжить…» Что он под этим имел в виду?

«Ты меня едва не убила», «мы все решили», «ты знала, что я не смогу без тебя». Это часть плана, часть заговора? Дитрих не просто так смотрел в окно, не просто так бежал к форту? Я его чуть не погубила при атаке ратаксов, между нами существовала договоренность, заранее, до того, как стало известно, что будет ссылка. Дитрих до казни знал, что она будет гражданской, и здесь, на каторге, должно было что-то произойти.

— Между вами ведь тоже был сговор, комендант. — Вино в полумраке выглядело темным, и можно было вообразить, что я пью кровь. — Ратаксы свидетелей не оставляют, а что потом? Он должен был уплыть на корабле?..

«Если я останусь жив, я увезу тебя отсюда». Еще бы, он так зависел от меня. Что я должна была сделать — спасать его, позволить ратаксам убить всех тех, кто мог случайно уцелеть и увидеть, что Дитрих не разорван на куски?..

Трость. Дитрих убил Никанорова, когда тот пытался его спасти, трость нужна была ему самому — чтобы я лучше справилась. Я же Аглая — обученная старой колдуньей клятая. И я же — та, кто с трудом дошел, как обращаться с таким сильным даром.

Но полковник Дитрих об этом не знал. Какие-то тайны он унес в могилу, а какие-то тайны достались мне.